Видоизмененный углерод
Шрифт:
– Ты говоришь…
Он печально качает головой.
– Все это слишком сложно, мать твою, чтобы вдаваться в подробности. Ты ошибочно полагаешь, что в наших руках находятся рычаги контроля действительности, только потому, что мы можем зафиксировать какие-то её отдельные крохи. Но все гораздо серьёзнее, приятель. Гораздо серьёзнее.
– Джимми, – беспомощно развожу руками я, – что мне делать, блин?
Он отступает назад от раковины, и его изуродованное лицо
– Вирусная атака, – отчётливо произносит Джимми. При воспоминании о моем собственном крике на побережье Инненина меня прошибает холодный пот. – Ты ведь не забыл, не так ли?
С этими словами, отряхнув воду с рук, Джимми исчезает, словно призрак.
– Послушай, – рассудительно промолвила Трепп, – Кадмин должен побывать в резервуаре, чтобы загрузиться в искусственную оболочку. По моим оценкам, пройдут почти целые сутки, прежде чем он хотя бы узнает, удалось ли ему тебя убить.
– Если он уже не успел загрузить своего двойника.
– Это исключено. Не забывай вот о чем. Кадмин расстался с Кавахарой. Понимаешь, теперь у него уже нет средств на подобные штучки. Ему приходится действовать на свой страх и риск, а поскольку за ним охотится Кавахара, его можно считать отработанной фигурой. Вот увидишь, не сегодня-завтра с Кадминым будет покончено.
– Кавахара будет держать его столько, сколько потребуется, чтобы давить на меня.
– Ну да, конечно. – Трепп смущенно уставилась в бокал. – Наверное, ты прав.
Потом было ещё одно место, называющееся «Кабель» или как-то ещё в таком роде. Стены там были обиты разноцветными проводниками, из распоротых оболочек которых прядями жестких медных волос торчали тщательно уложенные дизайнерами провода. В стойке бара через равномерные промежутки располагались крюки, обмотанные тонкой проволокой, оканчивающейся сверкающими серебряными микроразъемами. В воздухе под потолком висел огромный голографический штекер и разъем, судорожно сливавшиеся в соитии под навязчивый ритм, заполняющий помещение словно вода. Время от времени электронные компоненты, казалось, превращались в половые органы, но, быть может, это было следствием галлюцинаций, вызванных тетраметом.
Я сидел у стойки, и рядом с моим локтем в пепельнице дымилось что-то сладкое. Судя по ощущению липкости в легких и горле, я курил эту дрянь. Бар был полон людьми, но меня не покидала странная уверенность, что я здесь один.
У стойки сидели и другие посетители, подключенные к разъемам на тонкой проволоке. Под опущенными веками дергались глазные яблоки, губы изгибались в мечтательных улыбках. Среди них была и Трепп.
А я был один.
В отшлифованную внутреннюю поверхность моей головы стучалось что-то похожее на мысли. Взяв сигарету, я угрюмо затянулся. Сейчас не время для размышлений.
Не время для…
Вирусная атака!!!
…размышлений.
У меня под ногами мелькали улицы, как мелькали развалины Инненина под армейскими ботинками Джимми де Сото, жившего в моих сновидениях. Так значит, вот как он это делает!
Женщина с алыми губами…
Наверное,
Что? Что???
Разъем и штекер.
Пытаюсь тебе кое-что сказать…
Не время для…
Не время…
Не…
Мысль ускользает подобно тому, как устремляется в водоворот вода, что смывала с рук Джимми, кровь и грязь, стекавшие в сливное отверстие раковины…
Ускользает снова.
Но мысль была неотвратима как рассвет и все же нашла меня на рассвете на белых каменных ступенях, ведущих вниз, к чёрной воде. Вдалеке, за водой, смутно маячили какие-то величественные сооружения. В быстро сереющей темноте я мог различить деревья. Мы находились в парке.
Трепп оперлась на моё плечо и предложила зажженную сигарету. Машинально затянувшись, я выпустил дым через обмякшие губы. Трепп присела на корточки рядом. В воде у наших ног плеснула невероятно огромная рыбина. Я слишком вымотался, чтобы как-то реагировать на её появление.
– Мутант, – заметила Трепп.
– То же самое можно сказать и про тебя.
Обрывки разговора далеко разнеслись над водой.
– Болеутоляющие тебе не нужны?
– Возможно. – Я проанализировал состояние своей головы. – Нужны.
Трепп молча протянула упаковку пестрых капсул.
– Что ты собираешься делать?
Я пожал плечами.
– Вернусь назад. Займусь тем, что мне приказано.
ЧАСТЬ 4. Убеждение
(Вирусное искажение)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
По дороге из аэропорта я трижды сменил такси, каждый раз расплачиваясь наличными, и наконец поселился в круглосуточной ночлежке в Окленде. Тем, кто следил за мной с помощью электроники, придется изрядно потрудиться, чтобы меня найти, и я был уверен (в разумных пределах), что физического «хвоста» тоже не было. Это уже походило на манию преследования – в конце концов, сейчас я работал на «плохих», а у них не было причин организовывать слежку. Но мне не понравилось насмешливое замечание Трепп: «Будем держать связь», брошенное на прощание в аэропорту Бей-Сити. К тому же я пока не мог сказать с полной определенностью, чем именно собираюсь заняться. А раз этого не знал я, естественно, мне не хотелось, чтобы об этом узнал и кто-то ещё.
Номер ночлежки был подключен к семистам восьмидесяти шести каналам кабельного головидения, голографическая порнуха и выпуски новостей рекламировались на переключенном в режим ожидания дисплее. Самоочищающаяся двуспальная кровать на шарнирах пахла дезинфицирующими средствами, а душевая кабинка начинала отходить от стены, к которой была приклеена эпоксидкой. Я выглянул в грязное окно. В Бей-Сити царила полночь; моросил мелкий дождик. Предельный срок встречи с Ортегой подходил к концу.
Окно выходило на покатую крышу из фибробетона, до которой было метров десять. Ещё ниже находилась мостовая. Над головой выступающий пагодой верхний уровень прикрывал широким навесом нижние этажи и улицу. Закрытое пространство. После недолгих колебаний я выдавил из упаковки последнюю капсулу от похмелья, полученную от Трепп, и, проглотив её, как можно бесшумнее открыл окно, перелез через подоконник и повис на руках. Несмотря на то, что я вытянулся во весь рост, вниз предстояло падать почти восемь метров.