Вихрь переправ

Ярмакова Ольга Васильевна

Парень замер перед наглухо задёрнутой золотистой шторой. Нахальный стукач внезапно прекратил клацать, когда Матфей коснулся шёлковой поверхности занавеси. Какую-то долю секунды он стискивал пальцами скользкий материал, но тот, кто до этого барабанил в окно, напомнил о себе вновь, клацнув повторно. Нерешительным и нервным движением Матфей отдёрнул левую половину штор и, наконец, увидел того, кто так упорно стучал в окно.

В тёплом комнатном свете, льющемся в ночь, отчётливо проглядывалась тёмная птица, которая тут же приложилась

ещё пару раз массивным клювом в оконный проём. Это был тот самый ворон, тот чёрный дьявол, что каждый день следил с клёна за его комнатой! Отчего-то Матфей сразу так решил. Блестящие круглые глазки птицы внимательно смотрели на него с противоположной стороны, ворон дважды каркнул.

Может из любопытства, а возможно под действием столь внезапного явления, Матфей ухватился за ручку и приоткрыл окно. Птица не заставила себя ждать, тут же юркнув в спальню и спикировав прямиком на подушку. Вслед за нею протянулся морозный шлейф ночного воздуха, неприятно пробирая хозяина спальни до мурашек.

– Эй! Я там сплю вообще-то! – Спохватился Матфей и, наскоро раскрыв полностью окно, замахал руками. – Кыш-кыш!

– Какой невоспитанный молодой человек! – послышалось в ответ. Голос хрипатый и низкий исходил оттуда, где невозмутимо устроилась птица. – Ворону говорить – кыш! Возмутительно!

– К-к-кто это? – промямлил оторопевший Матфей. С перепуга он тут же закрыл окно и до упора провернул ручку. – Кто здесь?

– Ну и ну, молодой человек! – голос повторился. – У тебя же есть глаза. Что ты хочешь увидеть помимо того, что здесь есть?

– Это… это ты говоришь?! – обратился Матфей к единственному живому существу, которое, как ему казалось, насмешливо взирало на него с пухлой поверхности подушки.

– Естественно! – отозвался ворон. – Наконец-то, ты узрел очевидное.

– Но как? Как такое возможно? – Вопрос Матфея был обращён скорее к самому себе, нежели к странноватой птице, занявшей его подушку. – Это сон? Ну да, это сон. Что же это ещё может быть? Я сплю.

– Если бы всё было так просто, – вздохнул ворон, – но дело в том, что у нас мало времени. У тебя и у меня. Осталось всего десять минут. Крух!

– Десять минут? Для чего? Зачем? – Матфей был всё более обескуражен внезапным ночным визитом и странными словами птицы, которая, по сути, не могла вести беседу, как человек.

– Чтобы заключить союз, – ответил ворон и, спрыгнув с подушки, неуклюже заковылял по одеялу в направлении парня. – Древний союз между прислужниками и демонами. Крух.

– Чего?! Что за околесица? Чего тебе от меня надо? – Слова птицы смутили Матфея ещё больше, он отступил к двери, готовясь стартовать из спальни в любой момент. Если это был сон, то он желал проснуться и как можно скорее.

– Молодой человек, у нас мало времени, – вразумлял меж тем ворон. – Не усугубляй себе и мне жизнь.

– Ты хочешь меня убить? – тихо проговорил Матфей; под мрачным взглядом прозрачно-синих глаз птицы мужество оставило его, обездвижив ноги и налив руки свинцом.

– Что за чушь! Зачем мне это? – возмутился ворон. – Я же сказал, я здесь за сим, дабы заключить союз. Где в этих словах тебе послышалось слово «убить»?

– Но это нереально! – сипло выговорил Матфей. – Как ты можешь говорить, если это не сон?

– О, молодой человек! Ты ещё столько не знаешь, столько не ведаешь, – хрипло вымолвил ворон, его иссиня-чёрное оперение отдавало маслянистым глянцем. – Я всё тебе расскажу, но после того, как будет заключён союз. Крух!

– Тебе нужна моя душа? Ты – демон?

Вместо ответа комната наполнилась вороньим смехом – смесью карканья и ехидного хохота. Казалось, дьявольская птица издавала одновременно два звука.

– Это ты демон, – немного успокоившись, смог выговорить ворон. – Ты, а не я. Я лишь прислужник. Но прошу учесть и впредь запомнить – вольный прислужник.

– Но я не демон! Я человек! Люди не могут быть демонами! – неожиданно громко вскрикнул Матфей и тут же прикрыл рот. Родители наверняка уже спали, а будить их даже, если всё происходящее являлось сном, было нежелательно. – Только если не одержимы…

– Конечно, человек. Такой же обыкновенный человек, как я – Папа Римский, – язвительно заметил ворон. – Так, молодой человек, времени осталась минута. Решай: оставаться тебе спящим в невежестве тьмы, или же ты хочешь знать правду и желаешь очнуться от глубокого сна забытья.

Матфей стоял посреди комнаты и ошарашено смотрел на птицу, неуклюже вышагивавшую по его постели. Прямоугольная комнатка до сей поры казавшаяся просторной, вдруг сузилась до невыносимой малости, а воздух в ней сделался душным и кислым. Если это был сон, что тогда он, Матфей, потеряет, если согласится на странную сделку с говорящим вороном?

– Что это за союз? – спросил он.

– Некогда объяснять, молодой человек! – каркнул ворон. – Скорее подписывай договор! Крух!

Из-под чёрного крыла выпал скрученный трубочкой белый листок. Птица торопливо подтолкнула к юноше свиток крупным, кинжальным клювом, всем видом призывая к срочности.

Матфей боязливо взял лист и развернул его. Внутренняя сторона свитка была чиста.

– Там ничего нет, – произнёс Матфей; он был даже несколько разочарован отсутствием письма на развороте. – Договора нет. Я что сам должен его составлять?

– Нет! Поставь подпись внизу, – взволновано прохрипел ворон, – а текст появится завтра. То есть через полминуты! Скорее! Поспеши! Крух!

– Где моя ручка? – замешкался Матфей, рассеяно осматривая стол, чья поверхность являла совершенство бардака вкупе с приличным налётом пыли.

– Не нужна ручка! Возьми моё перо! Живее!

Ворон проворно отщипнул из хвоста длинное перо, наверняка испытав при этом не самые приятные ощущения.

– И, конечно же, кровью расписываться, – иронично заметил Матфей.