Вихрь преисподней
Шрифт:
– Пойдем, пойдем!.. – поторопил его Не-Маркетинг и схватив за локоть потащил вслед за удалявшейся фигуркой.
Они двинулись по пустынной ночной улице... Все чемоданы уже были занесены в лобби гостиницы, водитель отряхивая руки, стоял на подножке автобуса...
Ворчавший Иван Бобылев шел достаточно медленно:
– Куда ты меня тащишь? Уже поздно! Это небезопасно! Куда ты хочешь меня затащить?
Фигурка подростка, выхваченная из мрака фосфоресцирующим лунным светом, поблескивала впереди. Иван Бобылев еле плелся... Вдруг он проговорил:
– Постой,
– Что?! Что такое?..
– Там никого нет. Смотри, он куда-то исчез, растворился!.. Вместо него появился кто-то другой!..
– Да там просто темно!.. Ты не видишь его! Он скрылся в темноте... А там, действительно, есть и другие люди!
– Это преследование до добра не доведет!.. Я не понимаю за кем мы гонимся?.. Ты же сам сказал – ты видел мать!.. Это дурной знак!
– Да ты болен, отец! Ты болен! Тебе самому мерещится черти что!.. Болен! Как же я сразу не догадался?! А я-то воспринимал тебя всерьез!.. Пусти меня!.. Пусти меня! Немедленно пусти меня! Он бродит там, бродит, мой маленький двойник! Мой маленький дебил... Он ждет... Не-ет, он уже не ждет избавления. Только мрачные пустые улицы, по которым он бродит... Вон он!
Действительно, впереди замелькала худенькая, сгорбленная фигурка. Она быстро удалялась по другой стороне улицы.
– Вон он!.. – взвизгнул Не-Маркетинг. – Я должен ему помочь!
– Стой, стой! Как помочь?! Зачем?!.. Он просил тебя? Что ты от него хочешь?!.. Он бежит от тебя!
– Он мучается, он не получает никакой информации. Разве ты не знаешь, что это за жуткая жизнь, эта жизнь в советской социалистической Москве! Смотри, какие кругом угрюмые, мрачные улицы!
Кругом были мрачные дома, которые наклонялись к Не-Маркетингу и заглядывали ему в глаза своими пустыми глазами, – черепа с пустыми глазницами, а не дома!..
– Какой еще «социалистической Москве»?! Ты сумасшедший! Я боюсь тебя! Куда ты нас тащишь?!.. – задыхаясь проговорил Иван Бобылев.
– Что, струсил?!..
– Чего струсил?.. Я не понимаю... – глаза Ивана Бобылева и в самом деле широко раскрылись от страха.
Как раз в этот момент мимо них в сторону гостиницы шли какие-то прохожие. Мгновенно повернувшись к ним Иван Бобылев выкрикнул:
– Люди, на помощь!.. Помогите остановить сумасшедшего!
Прохожие шарахнулись... Не-Маркетинг сорвался с места и быстро пошел следом за удалявшейся тоненькой фигуркой...
Они продолжали преследовать маленькую фигурку... Подросток нигде ни на минуту он не останавливался. Расстояние между ними то немного сокращалось, то увеличивалось, – Не-Маркетинг ругал все время отстававшего отца, но не решался бросить его и пойти дальше в одиночестве. Когда они все же почти догнали фигурку, та, перебежав дорогу, вскочила в отъезжавший от остановки трамвай. Двери вагона закрылись, по улице поехали машины, и трамвай тронулся...
– О, черт!
– Стой!.. Стой! Сейчас мы его догоним! – пытался успокоить сына отец. – Здесь ходит маршрутное такси!..
Когда на маршрутном такси они догнали трамвай, увидели: вдалеке, на приличном расстоянии от остановки, по улице двигается фигурка – по самой темной ее части, – она, словно нарочно выбирала именно такие места. Преследование продолжалось...
– Ты нарочно задерживаешь нас! Нарочно! – останавливаясь ругался Не-Маркетинг на все время отстававшего Ивана Бобылева, – он то и дело ждал его.
– Брось!.. Как ты поможешь ему? Как? – говорил отец.
– Не знаю... Не знаю... Но я как-то ободрю его, я объясню ему суть его мучений. Суть в том, что так мало событий, информаций. Я добавлю в его жизнь событий, информаций...
Иван Бобылев пошел быстрее, расстояние до фигурки, направлявшейся к темным дворам, начало сокращаться.
Подросток быстро завернул за угол дома и исчез. Прибавивший шагу Не-Маркетинг шел теперь так быстро, что отец опять не поспевал за ним, стремительно отставая. Не-Маркетинг завернул за угол – фигурки нигде не было... Он внимательно вглядывался в темные закоулки, в едва освещенный сквер – все было пустынно и безжизненно.
– Хватит, я больше не могу! Это какое-то безумие! Зачем мы за ним гонимся?! – прохрипел догнавший его Иван Бобылев.
– Идем! Идем скорей!
Миновали темный проходной двор: вот какая-то улица...
– Нигде нет! – в голосе отца чувствовалось облегчение. – Мы его потеряли!
Вдруг Не-Маркетинг воскликнул:
– Вон он, вон он! Я вижу его худенькую согнутую фигурку!
Впереди, в неярком свете редких уличных фонарей мелькнула какая-то фигурка действительно похожая на подростка.
– Я вижу, вижу как он борется с этим мрачным миром, в котором совсем нет информации!
Опять началось странное преследование... Плелся Иван Бобылев еще медленнее прежнего.
Он проговорил:
– Постой, не беги! Я больше не могу, я задыхаюсь!..
Не-Маркетинг не обращал внимания...
Так продолжалось еще какое-то время... Не-Маркетинг то убегал вперед, то останавливался и поджидал сильно отстававшего отца. Следуя за маячившей впереди фигуркой, они вышли к реке.
– Черт! Какие мрачные, какие ужасные дома здесь! – воскликнул Не-Маркетинг, в очередной раз поджидая, пока отец догонит до него.
Рядом стояло несколько больших, массивных форм и старой постройки мрачных домов, – многие их окна несмотря на позднее время оставались совершенно черными.
Двое уже шли по набережной... Вот и мост... Едва различимая в темноте фигурка двигалась впереди.
Старший Бобылев уселся на мраморную ступень моста.
– Я сяду здесь! Я больше не могу, честное слово! Я плохо себя чувствую, сердце что-то шалит!.. Куда идти?!.. Дальше совсем темно!..
Не оборачиваясь и больше не глядя на него, Не-Маркетинг быстро пошел дальше, – вслед за маленькой сутулой фигуркой, которая быстро удалялась от него и теперь уже скорее угадывалась, чем виднелась где-то там, в совершенно темной части набережной... Машин почти не было...