Вихрь преисподней
Шрифт:
Одна из двух остановившихся рядом с ними женщин сказала:
– Зачем вы так?
Не-Маркетинг, казалось, просто не заметил ее и тем более не расслышал ее слов:
– Ты – разве ты бы стал просить милостыню, если бы ты был нормальный человек?! Значит ты – сломанный калькулятор! Тоже! Тоже сломанный калькулятор! Это ты виноват в том, что огурцы из яблок, ты родил меня! Если бы ты был нормальный, ты бы сейчас купался в счастье! У тебя же были все шансы, но ты же, дебил, ты прошляпил их и погрузился в мрак! Точно так же, как и я!
Страшный
– Господи! – взвизгнула одна из тех двух женщин, что в этот момент стояли рядом с ними. – Этот старый психопат убьет его! Люди, помогите! Вмешайтесь!
– На, получай, получай, сволочь! Я не просил никакой милостыни! Ты, как и мальчиком, все перепутал! – зло закричал Иван Бобылев и еще раз с силой, наотмашь хлестнул Не-Маркетинга ладонью по лицу. Не-Маркетинг опять пошатнулся от удара, но никак не попытался защититься, не попытался убежать. Кровь из разбитой губы потекла ужасной темно-красной струйкой и стала капать на асфальт.
Испугавшиеся женщины быстро посеменили по улице прочь от отца и сына.
– Ты и вправду – дебил! – проговорил с ненавистью Иван Бобылев. Он тяжело дышал.
Не-Маркетинг покачнулся, но теперь уже не от удара, а словно у него закружилась голова, как будто он вот-вот упадет.
Иван Бобылев схватил сына за руку и рванул его к стоявшему у стены нищему, который с испугом наблюдал за ними все это время. Теперь нищий смотрел на Ивана Бобылева с вымученной заискивавшей улыбочкой. В глазах его был страх. Вид Ивана Бобылева был настолько ужасен, что пугал даже нищего.
– А ну, дай верную информацию, давал я тебе сейчас милостыню или нет?! – грубым, хриплым голосом, не обещавшим нищему ничего хорошего, спросил у него Иван Бобылев.
– Давали, давали! Есть такая верная информация! – закивал головой перепуганный нищий. – Да такую информацию, что я до сих пор в себя придти не могу! Давали и еще сказали при этом, что вы с сыном – это огромные свирепые доисторические волки!
Следом нищий униженно затараторил:
– Такую милостыню дали, которую я до сих пор за один раз ни от кого не получал. Пятидесятирублевую один раз давали, было, пьяный один человек вон из того ресторана вышел и мне дал: пропей говорит, у меня сегодня удача! Но что бы пятьсот сразу дали – такого в моей жизни не было, вы первый!
– Ты дал ему пятьсот рублей?! – по-прежнему пошатываясь пораженно спросил Ивана Бобылева Не-Маркетинг.
– Загадал, дам ему пятьсот рублей – Господь тебя к нормальным людям и вернет опять! Тебя, дебила от меня бегающего...
– Вот и вернул! Вернул! – завопил нищий. – Не за зря вы мне эту пятисотенную пожертвовали! Вот она у меня, пятисотенная эта! Счастливая она!
Нищий быстро вытащил пятисотенную купюру из кармана и начал размахивать ею в воздухе перед разбитым лицом Не-Маркетинга.
– Я её беречь стану! Не пропью, не протрачу! Счастливая она! Протрачу только... Только на что-нибудь эдакое!.. На какое-нибудь эдакое дело протрачу! На какое-нибудь необыкновенное! Эдакое!.. Пропивать не стану, ни за что не стану! – кричал он.
Иван Бобылев крепко держал сына за руку. Краем глаза Не-Маркетинг заметил, как в улочку, в которой они стояли, въезжает автобус «пазик», очень похожий на тот, который, сыграл роль во вчерашней его встрече с отцом.
«Пазик» подъехал ближе и начал подруливать к тротуару. Не-Маркетинг почувствовал очень сильную, непереносимую слабость и опять сдавило сердце; кто за большим стеклом управляет автобусом, – он уже не различал. Погода начала резко, на глазах меняться – должно быть от этого у Не-Маркетинга заломило виски, от этого же, должно быть, было и все остальное – и охватившая слабость, и сердце.
Раздалось призывное гудение клаксона – автобус, проклятый автобус, был тем самым, вчерашним! С противным шумом дверь автобуса раскрылась.
– Ну, давайте! Давайте, полезайте скорей! Скорей в автобус! – так и есть, из кабины кричал тот самый водитель.
– Вот и он! Поехали! – воскликнул в злобном воодушевлении Иван Бобылев.
– А-а, и он тоже здесь... Сегодня все в сборе, действительно какой-то заговор, – устало проговорил Не-Маркетинг, закрывая глаза ладонью. Ему становилось с каждой минутой все хуже и хуже. – Еще один огромный свирепый доисторический зверь приехал... Железа все вырабатывает, вырабатывает ненавидящие информации...
– Нет, я не могу, мне надо на фирму, – сказал он, убирая ладонь от глаз.
– Успеешь еще, дебил, в свою фирму попасть.
– Я никуда не поеду.
Не-Маркетинг сделал шаг в сторону от автобуса. Погода продолжала стремительно ухудшаться.
– Да ты хоть знаешь, куда я приглашаю тебя ехать? Знаешь ли ты? Да ведь должен же ты это понимать! – вскричал в отчаянии Иван Бобылев. – Не-ет, ты просто губишь меня, губишь, вгоняешь в гроб! Меня закопают из-за тебя раньше времени!
– Ничего я не знаю и ничего не должен понимать. Я никуда не собираюсь ехать. Я пойду обратно в офис. Мне нужно поговорить с Главой представительства. Вот так!
– Да я же хочу пригласить тебя к себе домой... К тебе домой. Я принял решение оставить эту квартиру тебе. Понимаешь ли ты это?! Понимаешь ли ты, несчастный дебил, что это для тебя значит? Я ведь хочу ее тебе оставить. Тебе. Твоя это квартира будет, а чья же?!
– Скажи, что было там, в офисе? Ты долго еще там находился? – устало спросил отца Не-Маркетинг, кровь по-прежнему капала с подбородка.
– Нет, совсем недолго. Я приходил к тебе, а ты ушел... Я тоже ушел... Я пожалел, что не сдержался: мне не надо было вступать в этот разговор с твоим начальником.