Вихрь преисподней
Шрифт:
– Дебил, дебил! – с ненавистью, с такой ненавистью от которой, казалось, он сам вот-вот закатит глаза и упадет в обморок, потому что самому невозможно терпеть в себе такую ненависть, продолжал Иван Бобылев. – Ты был маленький человечек с медленно развивающимся мозгом, ты никогда не сможешь нормально обрабатывать информации и не будешь из-за этого жить нормальной жизнью, в твоей голове вечно будет одна лишь странная информационная муть, она происходит от недоразвитой способности обрабатывать информации. Я помню, как в детстве, в одном из младших классов,
– Да, да! – горячо подтвердил Не-Маркетинг.
– Ты был человечек-абсурд! Как сломавшийся калькулятор! Помню твои бессмысленные водянистые детские глазки, помню твои тогдашние речи, по которым я понимал, что ты значительно менее ловко умеешь пользоваться информациями, чем большинство подростков – твоих сверстников. И уж конечно же, ты мог пользоваться информациями на много порядков хуже чем я-подросток. Помню твои странные умозаключения, по которым я понимал, что твой мозг еще не развит так, как он должен был быть развит в твоем тогдашнем возрасте, что ты не как все нормальные подростки с мозгом, нормально развитым для их возраста.
– Но почему, почему я не был нормальным подростком!? Почему мой подростковый мозг вместо правильных решений выдавал нелепые ответы, почему он был, как сломанный калькулятор?
Иван Бобылев не дал ответа на его вопрос:
– Ты сломал себе жизнь, жизнь твоя превратилась в кошмар, ужас, мрак. Дураков в СССР были миллионы, но так умело сломал себе жизнь лишь ты один. Да ты не умел... калькулятор... – с ненавистью произнес Иван Бобылев и прикрыл глаза. Казалось, от особенно сильного, непереносимого приступа злобы он сейчас на самом деле упадет в обморок.
– Почему, почему все это было?! – в ужасной тоске и отчаянии воскликнул Не-Маркетинг. – Почему я вел себя, как сломанный калькулятор?! Это же самое главное: в чем разгадка?!
– Да ты сейчас так же себя ведешь... Ты бы до сих пор был без работы, если бы моя поклонница, несчастная поклонница, покойная поклонница не призрела тебя, не порекомендовала на эту фирму. А ты – опять... Я видел, что ты там устроил. – Ты и сейчас – сломавшийся абсурдный калькулятор! – закричал на всю улочку Иван Бобылев. Шея его от напряжения взбухла, обнажив все жилы и жилки. – Ты всю жизнь вычитаешь огурцы из яблок.
– Да, жизнь сломана, кончена, все пропало! Теперь еще я потеряю работу – и всё! – простонал Не-Маркетинг, ломая руки. – Бедный сломавшийся калькулятор... Какие муки он испытывал до и после этого ужасного периода! Какие страдания, какую невыносимую, тягостную муку безнадежной тоски, безнадежного страдания он терпел... Господи, как тяжело ему тогда было быть таким ужасным дебилом! Он виноват, виноват, но это и ему не доставило радости: он страдал и до и после, он совершил все это ужасное, находясь, словно в тумане, в ужасном подростковом мраке, где вокруг нет никаких информаций, где только боль и тоска. Как он страдал!
Губы Ивана Бобылева задрожали. Казалось, из глаз его сейчас польются слезы.
– Но ты же, гаденыш, ты говоришь о себе в третьем лице!.. – теперь в его голосе к прежней злобе примешивался ужас. – О себе – в третьем лице! Мне страшно! Я боюсь тебя, гаденыш! Перестань! Поправь свой проклятый калькулятор!
– Он терпел подростковый мрак каждый день!..
– Смотри, смотри, ты говоришь о себе в третьем лице! Как будто ты – это не ты! – с ужасом произнес отец и схватил сына за плечи. – Я боюсь тебя! Перестань, это страшно! Это непереносимо!
Не-Маркетинг резко отбросил его руки:
– Ты тоже, ты тоже сломанный калькулятор! Ты хорошо начал свою карьеру, у тебя всё славно получалось, но потом всё словно бы сломалось в один миг! Необъяснимо!
– Теперь ты – это уже не ты! – с ужасом повторил Иван Бобылев.
– Ты избивал меня, все те дни ты жестоко бил меня, бил при первой же возможности – в камере свиданий, в кабинете следователя, у врачей, везде... – глаза Не-Маркетинга странно округлились, негодование клокотало в нем.
Ужас в глазах Ивана Бобылева вдруг исчез, глаза опять пылали прежней неодолимой злобой. Он ответил:
– Да, я избивал тебя. Прямо там, при всех. Потому что ты опозорил меня и загубил себя.
– Ты издевался надо мной всегда, оскорблял, обзывал кретином, бил меня! – Не-Маркетинга всего передергивало: судорога пробегала по его лицу, кулаки конвульсивно сжимались. – А сам-то ты разве не кретин?! Разве не такой же ты точно дебил, как и я?! Смотри, смотри на себя! Какие информации ты порождаешь! Ты сеешь вокруг себя жуткие информации! Информации о неудачах. Они вползают мне в вены, в печень, в позвоночник... Ты – облако смертельного газа... Ты – мрак, ты – ужас!
– У-у, я хочу быть зверем! – провыл Иван Бобылев, злоба исказила его землистое, ужасного цвета лицо. – Я хочу быть доисторическим зверем с неразвитым мозгом и с железой, которая разливает по всему телу море ненависти!
В этот момент возле них остановились каких-то две женщины, – их привлекли слова Ивана Бобылева про то, что он хочет быть доисторическим зверем с железой, разливающей море ненависти. В странном удивлении они принялись внимательно слушать.
– Да-а, ты ненавидишь меня, ты очень сильно ненавидишь меня, ты опять перепутал все информации!.. – повторил он, удрученно качая головой.
– Кругом одни сломанные калькуляторы! – в точно таком же отчаянии, в каком он был в кабинете Главы представительства, воскликнул Не-Маркетинг. – Ты!.. Ты!.. – спазм перехватил горло Не-Маркетинга, несколько мгновений он не мог вымолвить ни слова. – Смотрите, собирайте информацию, любуйтесь: Иван Бобылев просит милостыню! Вы думали, он провалился со своими песнями и помер, а он – живехонек, живехонек, но просит милостыню, побирается! Да лучше бы ты в самом деле помер! Сдох! – от ража у Не-Маркетинга в этот момент свело скулы.