Вик Разрушитель
Шрифт:
– Даже не думай, – отрезала Людмила Ефимовна, прикрывая меня. – Вику надо привести себя в порядок и одежду подобрать приличную. Что это вообще за гадость на нем? Так в приюте одевают?
– Хорошо, что ты не видела его приютской одежды! – засмеялся муж. – Это Борис ему купил перед отъездом.
– Дурной вкус у твоих рынд, – вздохнула женщина. – Мальчик останется дома, а ты езжай. Не думаю, что Олег Семенович сильно огорчится. Так и объясни, что я не отпустила. Через два часа обед. Я и так задержала горничных с сервировкой стола. Будь добр, не опаздывай.
– Постараюсь, – улыбнулся Иван Олегович и пошел к машине. – Как ты его
Ясно, кто в доме хозяин. Я сразу определил, что строгость и желание показать свое влияние на домочадцев у младшего Булгакова напускные. Любит он свою жену и детей. Даже улыбнулся, когда отвернулся от нас, чтобы не видели проявление эмоций.
Дом мне понравился. Просторный, со множеством окон, одно из которых – огромное панорамное полотно – выходит на большущую резную веранду, с которой просматривается лужайка с бассейном. Тщательно натертые полы блестят на солнце, мебель вся современная, в отличие от той, которую я видел в доме Старейшины. Краем глаза заметил в гостиной шикарную панель с проектором и напротив – длинный мягкий диван с несколькими креслами.
По лестнице мы поднялись на второй этаж. Людмила Ефимовна прошла еще дальше, до самого торца площадки, откуда просматривались крыши других особняков и густые заросли садовых деревьев.
– Жить будешь здесь, – толкнув дверь, женщина жестом предложила мне зайти внутрь. – Весь второй этаж спальный. Здесь детское крыло. Комнаты на противоположном конце принадлежат взрослым. Я надеюсь, что вы подружитесь. Ну и как тебе?
– Здорово! – честно признался я. – У меня никогда своей комнаты не было.
Еще бы мне не понравилось! Мягкая большая кровать, светлая мебель, гардеробный шкаф, пушистый ковер с разноцветным геометрическим узором на полу. На полке открытого шкафа стоят несколько книжек и большой радиоприемник.
– А можно его включать? – спросил я, показывая на него.
– Можно, – засмеялась тетя Люда. – Он такой старый, что про него забыли уже. Стоит себе, пылится. Даже не знаю, будет работать или нет. Потом проверишь. Постельное белье в шкафу. Там ванная комната. Можешь помыться, пока Иван Олегович свои дела решает. Ну, ладно, осваивайся. Кстати, про одежду…
Людмила Ефимовна закусила губу, оценила мои габариты и покачала головой.
– Нет, не пойдет так. Нужно в магазин ехать. Слишком ты… Неординарный.
Я не стал обижаться на хорошую женщину. Не со зла же она меня так называет. Оценивает фигуру, чтобы подобрать одежду.
– Я могу пока и в этой походить, – дернув за край футболки, успокоил я хозяйку.
– Придется, – снова улыбнулась Людмила Ефимовна. – Все, я ушла. Дверь закрывается изнутри на защелку, к слову.
Оставшись один, я заглянул в ванную комнату. Размерами она не впечатляла, зато там было все, чтобы не шарахаться по чужому дому в поисках сортира. Даже свежее полотенце, шампуни и резиновые тапочки. Как будто меня ждали специально. А, может, так и было. Помывшись, я решил спуститься вниз и прогуляться по обширным владениям. Как я заметил, здесь не было каких-то разделительных оград или межевых столбов, отмечавших конец одного участка, и начало другого. Изумрудно-зеленая, ровно подстриженная лужайка тянулась в сторону поселка. Множество беседок; аккуратные дорожки, мощеные камнем или декоративной плиткой; декоративные кустарники с круглой шапкой зелени; огромные клумбы с цветами – все это великолепие создавало ощущение какого-то волшебного места. Но кое-где
Надеюсь, мне не запретят оглядеть окрестности. Я не буду уходить далеко, прогуляюсь вокруг особняка, совсем чуть-чуть. Подошел к двери и повернул запорную «собачку» и понял, что замок открыт. Кто-то пробовал влезть в мою комнату, пока я мылся. Даже догадываться не стоит: детишки Ивана Олеговича. Или тонкой пластинкой через замочное отверстие – оно здесь узкое, как раз для плоского ключа – или с помощью магии. Интересно, почему в дверь врезан замок? Неужели в дворянском доме принято запирать комнаты?
Пожав плечами, я повернул дверную ручку и в этот момент что-то жалобно треснуло, пальцы словно в теплую воду погрузились, и все закончилось. Нет, что-то все-таки произошло. Волоски на руках вздыбились, а меня толкнуло в грудь, но слабо. Воздушная волна от проходящего поезда сильнее бьет. Я хмыкнул. Забиякин научил меня разбираться в ощущениях, когда используется магия. Так вот, по ощущениям, которые я испытал, на дверь повесили какое-то сильное плетение. Кто же?
Усмехнувшись, я вышел из комнаты и демонстративно не стал закрывать ее, даже щель небольшую оставил. Спустился по лестнице и увидел, что в гостиной горничные в темно-синих платьях с белоснежными передниками накрывают на стол. Хозяев рядом не было. Почесав затылок, я направился к выходу. На крыльце столкнулся с охранником, молчаливо созерцающим прилегающую к особняку площадь. Как будто высматривал гостей.
– Я могу погулять? – вежливо спросил я.
Охранник заложил руки за спину, несколько секунд смотрел на меня сверху вниз.
– Запрета не было, – очнулся он и вытянул руку куда-то в сторону соседних особняков. – Узнай у госпожи. В беседке за домом.
Неразговорчивый дядька. Я вежливо поблагодарил его, по дорожке обогнул дом и нос к носу столкнулся с Ромкой и Леной. Ребята увидели меня и резко затормозили. Выпучили глаза и стали пятиться назад.
– Эй! – улыбаюсь, чтобы не подумали о плохих намерениях. Они же мне ничего не сделали. Ну, была попытка магического воздействия из-за незнания о моих способностях. – Не подскажете, где Людмила Ефимовна?
– А ты как вышел из комнаты? – девчонка пришла в себя гораздо быстрее, чем брат.
– Просто, – пожимаю плечами и хитро смотрю на проныру. – Открыл дверь и вышел. Что-то не так?
– Мы же… – Ромка открыл было рот, но получил увесистый удар локтем от сестры. – А, ну иди. Мама в беседке сидит.
– В следующий раз получше плетение вешайте, – усмехнулся я, злорадствуя в душе на этих болванов, решивших сразу же проверить меня на «слабо». Ошиблись только. Я и с магией разберусь, и на кулаках, если надо, сойдусь.
Пока шел к беседке, досадовал, что не могу определять мощность и силу магического плетения, а также его природу. Для меня все заклятия одинаково безрезультатны. Прав был Мирон Афанасьевич, когда говорил о предстоящей долгой учебе. Даже антимагия требует усилий в ее познании.
Людмила Ефимовна сидела в плетеном кресле и увлеченно вязала. Тонкие серебристые спицы мелькали в ее руках. Я робко остановился возле крылечка, не смея зайти внутрь.
– Вик? – удивилась женщина и положила на колени свое вязание: то ли свитер, то ли жилетку. – Что-то случилось?