Вик Разрушитель
Шрифт:
– Покушал? – спросила Галя, отставляя стакан в сторону. – Как тебе, понравилось?
– Спасибо, девочки, – похлопал я себя по животу. – Все было очень вкусно.
Проводницы рассмеялись.
– Смотри-ка, Галка, паренек уже освоился! – убрав выбившийся локон под щегольскую беретку, проговорила Ирина. – Значит, не пропадет.
– Если до сих пор не пропал – и дальше все нормально будет, – солидно ответил я, чем вызвал очередной взрыв смеха. Вот же хохотушки! – Мне бы постельное белье взять, и одеяло.
– Справа шкафчик видишь? – кивнула Ирина. – Открывай его.
– Умею, – я взял хрусткий пакет с выглаженным бельем. – Спасибо.
Мужчины еще сидели за столом и тихо переговаривались. Я прошмыгнул мимо них, приподнял подвижную часть дивана, щелкнул фиксатором, чтобы по голове не получить тяжелым полотном, пока внизу копаюсь, и выудил из рундука матрас с подушкой, а потом, вторым заходом, колкое казенное одеяло из грубой шерсти. Не торопясь, заправил белье, разделся до трусов и майки, ощущая на себе взгляд Булгакова, и быстро нырнул под одеяло, вдыхая чистый и тонкий аромат каких-то цветов, исходящий от наволочки. Умиротворяющий и мягкий перестук колес по стыкам рельс ввел меня в гипнотическое состояние; мои глаза захлопнулись сами собой, и теперь меня даже треск из автоматической спарки «Коса» не разбудит.
Правда, пару раз я все-таки просыпался и разглядывал темноту, изредка разрываемую светом ярких прожекторов на каком-нибудь полустанке, где останавливался поезд. А потом закутался в одеяло и уснул уже спокойно, без сновидений.
В Москву мы прибыли не совсем ранним утром. Солнце уже вовсю поднялось над стеклянным куполом Выборгского вокзала, а привокзальная площадь была забита разнообразными автомобилями, большая часть которых принадлежала частным таксомоторным компаниями.
Булгакова совершенно не волновала проблема передвижения. Как только поезд замер, прямо на перрон заехала колонна из трех мощных автомобилей с высоким просветом и металлическими хромированными отбойниками. На передней двери каждой из машин красовался герб в виде варяжского щита, поделенный пополам серебряной косой линией. На правом поле в красном цвете перекрещенные мечи, а на левом в зеленом цвете распластал крылья то ли беркут, то ли степной орел. Военизированный клан, и герб соответствующий.
Мы вышли из вагона и сразу же попали в окружение суровых мужчин, которые были вооружены автоматами. Их черная униформа отпугивала пассажиров, снующих по перрону. Они старательно огибали машины и быстро пробегали опасное, по их мнению, место.
Один из высоченных бойцов в лихо заломленном берете подошел к Булгакову и козырнул.
– С прибытием, Иван Олегович! – сказал он. – Как прикажете ехать? Сразу в поместье или в Штаб?
– Домой, Нефед, домой! – похлопал его по плечу хозяин и повернулся ко мне. – Топай в среднюю машину, да рот не разевай! Здесь Москва, а не ваше захолустье!
Нефед с интересом посмотрел на меня.
– Мальчишку охранять со всей тщательностью, – в голосе Булгакова появились металлические нотки. – Боевых магов пересадить в другие машины, ты с нами поедешь.
– Понял, –
– Головному – едем домой, – бросил в рацию Нефед.
Машина громко рыкнула, под моими ногами что-то дрогнуло, и тяжелая громада, неожиданно легко развернулась и поехала следом за головным «броневиком». Мотор сразу же перестал колотиться в припадке и довольным, сытым голосом заурчал. Внедорожная техника, которую я до этого момента только видел на улицах Новгорода, шурша шинами, неслась по широким улицам столицы, давая мне возможность разглядеть высокие дома, зеленые парки, фонтаны, сверкающие витрины магазинов. И людей. Очень много людей, которые вместе с потоком машин создавали невероятную суету и толчею.
«Привыкай, – сказал я сам себе. – Тебе здесь жить отныне. Не надо пугаться всего этого».
– Поедем по объездной, – пояснил Нефед, чуть повернув голову. – Передали, что впереди большой затор. День рабочий, через центр невозможно пробиться. Чуть дольше затратим времени.
– Поступай, как лучше, – прервал его Булгаков, откинувшись на спинку дивана. Он погрузился в свои размышления, выстраивая будущий разговор с отцом и, обязательно, с дедом.
Мне все было любопытно, и дремать во время поездки не собирался, впитывая в себя впечатления. И даже слегка разочаровался, когда с широкой трассы мы свернули на какую-то аллею, усаженную дубами и липами. Асфальтовая дорога, словно стрела, уходила вдаль, где едва виднелись какие-то строения.
– Ну вот, скоро будем дома, – выдохнул Иван Олегович.
Нефед снова взялся за рацию и предупредил кого-то, чтобы встречали кортеж. Дальнейший путь нам преградил решетчатый забор, уходящий в обе стороны от массивных чугунных ворот. За ними виднелся аккуратный двухэтажный домик из темно-красного кирпича. Второй этаж был полностью остеклен. По открытой площадке разгуливал вооруженный человек в той же униформе, что и все, кто окружал меня.
Тяжелые ворота дрогнули и покатились вбок, открывая нам путь на территорию усадьбы. Я прилип к окну, жадно разглядывая бронеходку с башенным пулеметом, направленным в сторону дороги. Рядом с ней стояли трое бойцов с автоматами. Возле крыльца крутились еще двое, провожая нас взглядами.
– Куда, Иван Олегович? – спросил Нефед. – Сразу к Старейшине или домой?
– Поехали к Старейшине, – Булгаков покосился на меня и усмехнулся. – Он и так уже знает о нашем приезде. Надеюсь, долго не задержимся.
– А зачем к Старейшине? – на всякий случай спросил я, проигрывая в уме вариант: может, дать деру, когда машины остановятся? Как-то не по себе стало. Старейшина – это же… Это очень влиятельный человек в клане, пусть и отошедший от дела. Что он скажет, то все должны выполнять беспрекословно. А если я не понравлюсь ему? – Право голоса ведь у Главы Рода. Он решает…