Вик Разрушитель
Шрифт:
– Мне бы не хотелось вас беспокоить, – пробормотал я, внутренне ликуя. А почему бы и нет? Если я похож на сына княгини Мамоновой, надо пользоваться моментом ее душевной щедрости. Нет, я не собирался цинично «выдаивать» несчастную женщину, но отныне финансовая прореха в моей жизни может затянуться. Лучше быть должным Аксинье Федоровне, чем Булгаковым.
Так казалось мне с высоты своих недолгих прожитых лет и мизерным опытом общения с сильными мира сего.
Мы попрощались, и я вышел из кабинки первым. В вестибюле ресторана Иван Олегович сказал мне, чтобы я ждал его в машине, а сам остался на месте.
– Надеюсь, вы понимаете всю
– Благодарю, Иван Олегович, – сухо произнесла женщина и кивнула на прощание. – Всего доброго. Останьтесь здесь, пожалуйста, пока я не уеду.
Она зацокала каблуками туфель по отшлифованным каменным плиткам вестибюля и вышла наружу. Булгаков хмыкнул и вытащил из кармана сигару.
– Кури, – передавая ее одному из своих телохранителей, сказал князь.
– Спасибо, Иван Олегович! – растерянно произнес парень, и повертев неожиданный подарок в руках, положил его во внутренний карман пиджака.
– Княгиня уехала, – зашипела рация на плече у второго бойца.
– Понял, выходим, – откликнулся охранник.
Булгаков не хотел, чтобы его видели вместе с Аксиньей Федоровной, и поэтому так не стремился побыстрее отсюда уехать. В любом случае, если за женщиной идет слежка, факт встречи не утаить. Но хотя бы можно сузить диапазон неприятных последствий. Кивнув своим бойцам, он решительно зашагал к дверям.
Напольные часы отсчитывают время; внушительно и сочно щелкает маятник; из открытого окна доносятся смех и возгласы детей, играющих на лужайке. Это его внуки, приехавшие на выходные из города. Старший сын Антон сподобился, наконец-то, вырвал ребятишек из тесных бетонных улиц. Пусть здесь побегают, воздухом подышат. Он такой ядреный, хвойный.
Стук в дверь. Не дожидаясь ответа хозяина, створки распахиваются и входит Антон. Высокий, плечистый, с резкими чертами лица, делающими его похожим на мать – старшую жену Георгия Яковлевича Ирину. Мягкость линий исчезла лет пять назад, когда сын взвалил на себя нелегкую ношу финансовых потоков и руководства банком. Теперь он превратился в жесткого, сурового молодого мужчину, в глазах которого постоянно проскальзывали искорки недоверчивости, превращавшиеся в рентгеновский аппарат. От такого взгляда неуютно становилось даже Георгию.
– Ты свободен, отец? – спросил Антон.
– Уже давно, – отвернулся от окна Мамонов-старший. – Это вы опаздываете. Где Козулин?
– Здесь, в приемной. Заходи, Леонид!
Эмиссар по тайным делам Козулин вошел в кабинет после Антона, энергично кивнул, приветствуя хозяина. Следом за ним на пороге возникла фигура мага Трофима, ездившего вместе с ним в Москву.
– Давайте сразу к делу, – пробурчал Георгий. – Антон, что скажешь? Есть какие-то зацепки по прошлому году?
– Да, кое-что нарыли, – сын умел работать без бумаг, охотно пользуясь артефактами «памяти». Он только машинально повертел на пальце перстень с гербом, что выдавало его волнение. – Даже начало этого года дало пищу для размышлений.
– Так говори!
– Княгиня Аксинья очень осторожна в плане финансовых операций, – Антон не называл ее «мамой», справедливо полагая, что женщина, будучи женой
– На предъявителя? – все-таки уточнил Георгий.
– Да. С тех пор каждый год сумма вкладов пополняется, но никто еще ни копейки не снял со счета. Даже сама княгиня его не трогает, – подтвердил Антон.
– Суммы большие?
– Нет, не совсем, – поморщился сын то ли от презрения, то ли по другой причине. – От пяти до десяти тысяч на каждый счет.
– Если на предъявителя, то на договоре должна стоять аурная метка княгини, – добавил Трофим. – Значит, эти деньги может снять кто-то из близких родственников. Очень близких. Дети, например.
– Я прекрасно знаю, что Аксинья готовит финансовую «подушку» для Андрея, – хмыкнул Глава. – Вот только где он сейчас? Погоди, Леня, не лезь со своими умозаключениями. Сын, говори дальше.
– Несколько дней назад моим людям удалось отследить странную транзакцию между Банком Елизаровых и Торговым Банком. Сто пятьдесят тысяч со счета Аксиньи Федоровны Гусаровой поступили на счет…
В этот момент Антон усмехнулся и покачал головой. Георгий Яковлевич удивленно вздернул брови.
– Не поверишь, отец! Это был взнос на индивидуальное выступление среди участников турнира по боям на УПД! Я, когда узнал об этом, сразу подумал, что Андрюха, наконец-то, засветился.
– Да, вероятность очень большая, – медленно произнес Глава. Улыбка непроизвольно показалась на его губах. – А как тебе удалось вычислить транш?
– Есть прикормленные люди, – Антон выглядел довольным. – Их у меня в каждом банке по парочке. Друг за другом следят, свою мзду получают. Княгиня Аксинья очень осторожна. В те банки, которые имеют с нами партнерские отношения, она не лезет. Старается проводить операции в нейтральных водах, если так можно выразиться.
– Сто пятьдесят тысяч – взнос очень огромный на мероприятие, к которому Гусаровы, полагаю, весьма равнодушны, – задумчиво проговорил Георгий. – Моя жена не настолько расточительна, чтобы за кого-то оплачивать увеселения. Да и род ее – мелкая сошка, не связанная вассальным долгом. Гусаровым хватает обеспечивать себя с помощью боевых контрактов. Нет, просто так Аксинья не будет расставаться с деньгами. Что скажешь?
Погрузневший, но все еще опасный как медведь, проснувшийся после спячки, Козулин положил свои руки на стол и сцепил пальцы в кулак.
– Можно сколько угодно версий выдвигать, но я бы сразу предпочел сказать, как и Антон Георгиевич, что сын твой засветился. Скорее всего, он или усыновлен каким-то кланом или богатым родом; или взят под опеку. Я был в Новгороде три недели назад, снова приехал в городской приют, и оказалось, что мальчик, которого мы так и не увидели воочию в лицо, взят под опеку клана Булгаковых. Остальные дети все на месте. Мне это показалось очень странным. Да и вообще странно, почему Волховского так тщательно прятали в момент нашего приезда в приют. Теперь картина начинает складываться. Я не уверен, конечно, что Викентий – именно ваш сын Андрей. Но очень все складно получается.