Вика в электрическом мире
Шрифт:
– Какое зерно?
– О-о, это, сударь, пока что – тайна. Но так трудно удержаться и не похвастаться, если ты чего-то действительно достиг. Хотя это и громко сказано. Пока что это не достижение, а попавшая в морскую раковину песчинка, которой только предстоит превратиться в драгоценный перл. Дас-с. Но не стоит и преуменьшать значение происшедшего. Это лишь прививка, но знавал я и целую цивилизацию, поставившую себе целью именно посредством прививки спасать все прочие миры.
Я не смог удержаться от проявления интереса, а Годи, заметив его, с воодушевлением изложил следующее.
Оказывается,
И вот, дабы подобных случаев было как можно меньше, некий кочующий в космосе народ, называющий себя «дрод-допперами» (сеятелями осторожности) перелетает от звезды к звезде, от одной планеты к другой и, ознакомившись с возможностями ее обитателей, наносит сокрушительный, но не смертельный термоядерный удар. Зароненные таким образом в мировоззрение очередной цивилизации страх перед пришельцами и недоверие к ним делает «добрячков» бдительными, даже мнительными, что впоследствии нередко спасает их от неминуемой (до того) гибели.
– Позвольте, – спросил я, выслушав всю эту околесицу, – а при чем тут, простите, Вика?
– А, – оживился Годи, – с ней история немного другая. Ей инъекция сделана не для создания стойкого иммунитета, а наоборот, для того, чтобы болезнь прогрессировала.
– Какая болезнь? – спросил я, по-моему даже угрожающе.
– Эта болезнь – сомнение. Эта болезнь – идея ПОКОЯ во что бы то ни стало. Эта болезнь – жажда забвения. Зерно посажено. И есть первые всходы.
Дневник Вики.
К чему угодно я была готова, только не к этому. Меня словно ударили. Я даже соображаю сейчас плохо. Вообще-то я не слишком чувствительная, и, в принципе, то, что он может меня разлюбить или я его, для меня – не великое открытие. Но что он станет обманывать меня!.. А главное – зачем?!! Никаких обязательств у нас друг перед другом нет. Были бы мы женаты, тогда понятно: чувства прошли, а долг остался, тем более если дети. И тогда мужчина начинает жить двойной жизнью – чтобы исправно выполнять свои обязанности перед семьей, не быть подлецом и оставаться в то же время мужчиной. С нами ведь так и было. Мне, во всяком случае, так казалось. Но ведь в этом случае обманывают только одну сторону – ей же во благо: чтобы не бросать, заботиться и т. п. А он… Я ни-че-го не понимаю.
Все было так. Мы жили эти дни, как я хотела бы прожить всю жизнь. И я даже забывала, что все равно придется расстаться. И нам не хотелось ни смотреть телевизор, ни читать. Вообще, не знаю, но мне не надоедает просто лежать с ним. ПРОСТО
Ну и вот. А сегодня утром он сказал: «Мне пора». И, наверное, впервые за последнее время от этих слов мое настроение не испортилось. Впервые я чувствовала, что мне не будет нехватать его довольно долго.
– Пора, так пора, – сказала я. Он стал одеваться, а я вдруг вспомнила, что сегодня Инка с Вадиком отправляется в театр. На «Коварство и любовь». Она звонила и звала меня дня два назад. Тогда я ответила, что не знаю, смогу ли пойти, да не очень-то я и рвалась, а сейчас, из вредности наверное, мне ужасно захотелось пойти и именно с Виктором. Мы с ним часто бываем в кино, в «долби-диджитал», на концертах, но театр – это уже как-то «по-настоящему».
Я знала, что он ответит мне отрицательно, ведь он не был дома целых три дня, и все же спросила: «Ты знаешь, что театр на Таганке приехал?» «Да, слышал», – ответил он, застегивая рукава рубашки. «Пойдем сегодня на «Коварство и любовь»? Он остановился, как-то странно глянул на меня и спросил: «А почему именно сегодня?» «Инка идет» (они знакомы с ней пока что только заочно, по моим рассказам). «Нет, знаешь, – сказал он, – у меня сегодня вечером очень важная встреча. Извини, но такие вещи нужно планировать заранее».
Неприятно было, но что уж тут поделаешь. В сущности, он был прав. И я не стала обижаться. Все-таки мы и так были вместе очень долго, а чем дольше мы вместе, тем сильнее я станавлюсь ЕГО.
Без него я конечно никуда идти не собиралась, и сказала ему об этом, и мы стали прощаться. Но не так-то это просто.
В конце концов он все-таки ушел. А был уже почти час дня. Я встала, включила телек, побродила по квартире. Посмотрела на себя в зеркало и пришла в ужас. Я же за эти дни ни разу не красилась и даже не причесывалась толком. Тем более, на улицу выходить не пришлось. А зачем? Мама мне столько припасов оставила, как будто они на полгода уехали. Короче, выглядела я ужасно. Тогда я сделала зарядку, включила плойку и залезла под душ. Контрастный. А когда вышла, принялась наводить марафет.
И закончила я это дело часов в пять. И теперь видела в зеркале не заспанную клушу, а очень даже миленькую девушку: и волосы – мягкими завитками, и губки – пухленькие, как будто так и хотят целоваться, и глазки блестят… Ой-ой-ой, короче. Мне всегда поражает, как холодно и расчетливо может женщина (я, во всяком случае) оценивать свои внешность и свои в связи с этим возможности по части охмурения мужчин. Но, с другой стороны, становясь симпатичной, я и внутри как-то меняюсь.
Но я отвлеклась. Похоже, я специально тяну время, так мне не хочется писать о главном. Но буду последовательна.
Так я себе понравилась, что стало ужасно обидно, что все это для пустой комнаты. И так, расстраиваясь понемногу, я одела еще и самое свое любимое платье, французское, от которого Виктор, точнее, от меня в нем, просто обалдевает. И вот тогда я расстроилась окончательно.
А тут позвонил телефон. Я кинулась к нему, но звонила Инка. «Привет, – говорит, – ну, ты идешь или нет?» И я сразу решила: «Да, – говорю, – только одна». «Одна?..» – протянула она разочарованно, и я догадалась, почему она так усиленно меня приглашала.