Вика в электрическом мире
Шрифт:
А на самом деле утром я, как задумала, отправилась в школу Наташи Одинцовой. Я без труда выяснила в каком классе она учится и по расписанию узнала, что сейчас у нее урок геометрии в кабинете №12. Я стояла у подоконника напротив двери кабинета и почему-то ужасно боялась, что по коридору пройдет Мережко, он ведь видел меня на суде и мог узнать. Точнее, не боялась, а стеснялась. Чего бояться-то? Что он мне сделает? Это я тогда так думала.
Мне понравилось, что Наташа после всей этой истории не ушла из своей школы (другая могла бы вообще в
Она сразу узнала меня, что-то сказала своим, отделилась от толпы и подошла. Лицо у нее сразу стало напряженным и неприязненным:
– Ну?
– Есть разговор.
– А кто ты такая?
– Я учусь на юрфаке. Практикантка.
– А! Ну-ну. Видела я ваш суд.
– Наташа, в том-то и дело, что мне показалось, процесс шел неверно. Но, чтобы обжаловать решение, мне нужна твоя помощь.
– Ну уж нет. Все. Больше я в эти игры не играю.
– Подумай.
– И думать тут нечего. Делай что хочешь, но меня не трогай. Хватит.
Я поняла, что уговаривать ее бесполезно и спросила:
– Но ты можешь хотя бы ответить на несколько моих вопросов?
Она глянула на часы.
– Ну давай. Сейчас у нас информатика. На нее можно и не ходить.
– Где мы можем спокойно поговорить?
– Пошли.
Она провела меня по лестнице на верхний этаж, потом – выше, и мы очутились перед дверью, закрытой на висячий замок. Но оказалось, замок этот – чисто декоративный. Наташа легко сняла его, и мы прошли на школьный чердак. Она достала сигареты и закурила.
– Ну, – обратилась она ко мне, – давай свои вопросы.
– Ты после суда Мережко видела?
– Нет. Он уволился и тут не появлялся.
– Так. Где находится его фотолаборатория?
Она вздрогнула и посмотрела мне в лицо своими зелеными кошачьими глазами:
– А это зачем?
– Ты обещала отвечать.
Она помолчала. Потом объяснила свое волнение:
– Я следователю не говорила. Он меня не только одетой снимал. Голой – тоже. По-разному. Я сейчас этих фотографий больше всего боюсь.
– Тем более. Я постараюсь забрать их. Вместе с негативами. И тебе отдам.
– Хорошо. А тебе-то они зачем?
– Мне они не нужны. Но у него в лаборатории есть что-то еще…
Наташа снова испуганно глянула на меня:
– Что? – спросила она и, поперхнувшись дымом, закашлялась. Я поднялась и распахнула у нас над головой чердачное окно. При этом ощутила почему-то сильное удовлетворение, как будто сделала что-то очень важное и нужное. Просто удивительной силы самодовольство.
– Что там у него? – переспросила Наташа, прокашлявшись.
Я честно ответила:
– Пока не знаю.
– Как тебя звать?
– Вика.
– Слушай, Вика, не связывайся с ним.
– Почему? Ты что-то знаешь?
– Ничего я не знаю! – она нервно передернула плечами. – Не связывайся, и все.
– Ну, это мое дело.
Она молча разглядывала меня, потом
– Ты мне вообще-то нравишься… А он – страшный человек. Ты что, думаешь, я такая трусиха, что все это столько времени терпела и молчала? Совсем нет. Но ЕГО я боюсь до смерти. Он не совсем нормальный, что ли… Он вообще не человек…
– С чего ты взяла?
– Понимаешь, когда он… Когда мы… Короче, когда он меня трахал, у меня было такое ощущение, будто ему нужно что-то совсем другое. Что-то большее. А он никак не мог этого получить и злился на меня…
– Так чего он хотел?
– Я сама не понимаю.
– Может, он просто не кончает? Может, он больной?
– Да нет, тут у него все в порядке. Но ему этого было мало. Знаешь, как если мороженное ешь в стаканчике, но самый кайф это когда потом стаканчик об асфальт хлопаешь…
Мне надоел этот бестолковый, как я тогда посчитала, разговор, и я вернулась к прежнему:
– Где фотолаборатория, и как в нее попасть?
– На первом этаже, возле раздевалки. Попасть в нее просто: ключ у гардеробщицы.
– А она даст?
– Мне – даст. Я же в кружок записана. Там у нее на столе список под стеклом.
– Пойдем сейчас.
– Пошли.
Мы уже спускались по лестнице, когда я вдруг снова ощутила это странное чувство – острое удовлетворение, и тут же поняла не менее странную его причину: отчего-то так обрадовало меня то, что Наташа забыла запереть дверь на чердак и даже не прикрыла ее. Но заморачиваться этим я не стала.
Оказалось, в лаборатории работают сейчас какие-то мальчишки-кружковцы. Тогда, по моей просьбе, Наташа сказала тете Наде (гардеробщице), что придет туда заниматься часов в восемь, и та пообещала дать ей ключ, но не больше, чем на час: в девять она запирает пустую школу.
Я решила остаться в лаборатории до утра – искать разгадку к тайне лысого влюбленного Мережко, которую, если верить Годи, там можно было найти. Тем паче, больших неудобств я там ощутить не должна: Наташа на мои вопросы ответила, что там есть диван и есть телефон. Все, что мне нужно.
Ну, а дальше все шло как по маслу: я двинула на занятия, а к восьми подошла к школе, где меня ждала Наташа. Она взяла ключ, отперла лабораторию и, выждав момент, когда тетя Надя отлучилась на уборку верхних этажей (по совместительству та еще и техничка), выскочила на улицу и провела туда меня.
Я сразу позвонила маме и сказала, что остаюсь ночевать у Инки. Потом позвонила Инке и попросила, чтобы она, если мама позвонит, сказала, что я у нее, но уже сплю. После этого позвонила Виктору (чтобы не беспокоился) и минут десять мы проворковали с ним. Я рассказывала ему, что сильно сегодня устала, что решила пораньше лечь спать, что уже лежу в постели. Потом по его нескромной просьбе подробно описала ночную рубашку, якобы на мне надетую, а так же и ее содержимое, переглядываясь и перемигиваясь с Наташей.