Вика в электрическом мире
Шрифт:
Тщательно обследовать лабораторию я решила ночью, когда тетя Надя уже ляжет баиньки. Хорошо, что тут все изолировано от света, и если включить электричество, это невозможно заметить ни с улицы, ни из коридора. А пока что я устроилась поспать на диванчик («Меня мутит от одного его вида», – призналась Наташа). Она погасила свет, пообещав зайти за мной рано утром, заперла дверь снаружи и пошла отдавать ключ.
А я, свернувшись калачиком, сладко уснула. Обожаю спать на новом месте.
Проснулась я от противного громкого скрежета. Вокруг стояла такая темнотища, что я даже не сразу въехала, открыла я глаза или нет. Потом я сообразила, где нахожусь и тут же похолодела от охватившего меня ужаса. Я поняла, что означает этот скрежет: кто-то пытается взломать дверь.
И вот на этом страшном месте я остановлюсь, потому что очень устала писать. По-моему, я еще не делала в дневнике такой длинной записи, а про то, что было дальше еще писать и писать. Самое жуткое еще впереди. Так что сейчас я ложусь спать, а завтра с утра сразу сяду и продолжу.
Из дневника Летова.
Годи озадачил меня странным вопросом:
– Андрей, вы в детстве, когда мороженное ели, любили стаканчиком об асфальт хлопать?
– В детстве это все любят.
– Мне, понимаете ли, трудно судить. Детство я провел в деревне, а там нас мороженным особо не баловали. А вот скажите, если вам мороженное не нравилось, вы стаканчиком хлопали с тем же удовольствием или с меньшим? Или с большим?
Я не нашелся, что ответить, да он и не ждал моего ответа. Вообще сегодня он был как-то по-особому возбужден и суетлив, словно в предвкушении большого приключения. Ни с того, ни с сего начал вдруг объяснять принцип предвидения, употребляя заведомо непонятные мне термины, типа «хроновекторная сумма сил», «точка сборки» или «базовый факт отсутствия»… В конце концов я не выдержал и довольно желчно заявил ему, что его поведение меня раздражает. «Ладно, не горячитесь, юноша, – ответил он, ничуть не обидевшись. – Я вовсе не склонен с вами ссориться. Сегодня вы особенно нужны мне». Эти слова слегка польстили мне, и я уже не мог злиться на него с той же силой.
– Значит, так, – продолжил он. – Ваша задача сегодня крайне проста, но без вас мне не обойтись. Сегодня вы пробудете у меня как можно дольше, и даже, если понадобится, останетесь ночевать. Наступит такой момент, когда я неожиданно потеряю сознание. Тогда вы обязаны будете срочно распахнуть двери кабинета и входные двери. А после – последите за моим телом, чтобы оно покоилось в безопасной и удобной позе. Двери не закрывайте. Вот, собственно, и все.
– Невеликая роль.
– Зато очень ответственная.
– А смысл?
– Покорнейше прошу пока не расспрашивать меня ни о чем, обещаю вам объяснить все в ближайшее время. Скажу только, что делается это на благо последней вашей симпатии.
Господи ты боже мой! Ни слова в простоте. Все чаще испытываю я раздражение в отношении моего необычного товарища. Ну, да нечасто он обращается ко мне с просьбами.
– Хотя, может быть, все и обойдется, – добавил он, – и мне не придется утруждать себя и вас. Но все же будьте наготове.
Мы бодрствовали часов до двух ночи, сидя у камина, попивая кофе с коньяком и играя в шахматы с неизменным моим неуспехом. В ходе игры Годи завел очередную свою космическую байку. На этот раз – о расе разумных человекоподобных практически бессмертных существ, способных в экстремальной ситуации концентрировать свой разум в небольшом объеме, напоминающем семечко растения, и выстреливать его из специального органа на несколько сот метров.
Семечко это имеет тонюсенькие ножки и ползает в поисках плодородной почвы (если сразу не попало на таковую). В подходящем месте оно прорастает, и через два-два с половиной месяца погибшее существо возрождается. «Кстати, – пояснил Годи, – существо-матрица вовсе не обязательно погибает, но если оно ухитряется выкрутиться, оно уже не настаивает на своих правах (таков инстинкт): новый, только что проросший, индивид, считается истинным, старый же становится его рабом.
Годи не успел ответить на мой праздный вопрос, не плодят ли они таким образом рабов специально, так как с ним случилось то, чего мы и ждали (не обошлось): закатив глаза, он обмяк и, уронив кресло, повалился на бок. Я еле успел ухватить его за рукав и изменить направление падения тела, иначе он неминуемо угодил бы головой в камин. На лице его блуждала идиотская улыбка.
Распластав тело на ковре, я, как было велено, кинулся к дверям, распахнул их, сбежал по ступенькам вниз и открыл входную дверь. Темная тень у меня над головой с шелестом вырвалась на улицу в сырую тьму. Я не сразу сообразил, кто это.
Дневник Вики.
Ну вот. Сегодня происшедшее мне кажется даже страшнее, чем вчера. Вчера я была как бы слегка отупевшая. Ладно. Поехали по порядку.
Когда я услышала, что кто-то пытается взломать дверь, я перепугалась до смерти. Единственный выход – куда-то спрятаться. Но куда тут спрячешься, если вокруг – тьма, хоть глаз выколи.
А взломщик в этот момент, судя по звуку, что-то перепиливал.
Я слезла на пол и на четвереньках отползла вбок, пытаясь забраться за диван. Но там, вплотную к дивану, стоял еще какой-то предмет. На ощупь его поверхность показалась мне знакомой. На ощупь и… на звук: он еле слышно гудел и слегка вибрировал. Холодильник. Мамочка! В холодильниках – подсветка. Хоть бы работала!
Я нащупала ручку дверцы и осторожно потянула на себя. Она подалась и загорелся страшный кроваво-красный свет. Но я быстро сообразила, что лампочку покрасили, чтобы можно было открывать холодильник во время печати снимки – красный свет не засвечивает фотобумагу. Свет был тусклым и в его лучах комната была еле видна. И все же я смогла найти место, где можно было рассчитывать остаться незамеченной: под специальным столом со сливом.
Прикрыв дверцу холодильника, я вслепую проползла к столу, забралась под него и, втиснувшись между стенкой и трубой слива, замерла. В этот миг наступила тишина, а потом под сильным ударом дверь лаборатории распахнулась. Щелкнул выключатель и, мигнув, загорелись люминесцентные лампы.
Я видела человека только чуть выше колен. Было впечатление, что он что-то ищет, мечась из угла в угол, а у меня от страха так молотило сердце, и в висках бился пульс, что, казалось, я сейчас лопну.
Прошло не больше двух минут с того момента, как я заползла под стол, но я уже поняла, что более неудобную позу я, пожалуй, не могла бы придумать и специально – боком, зажатая стеной и трубой, перегнутая как не знаю что. Терпеть я смогла еще секунд двадцать, но потом, несмотря на страх, попыталась хоть как-то изменить положение. И, конечно же, задела ногой какую-то чертову склянку. Их тут было расставлено по полу видимо-невидимо.
Склянка с диким, как мне показалось, грохотом упала на бок. Я чуть не закричала с перепугу. Человек отпрыгнул к противоположной стене и резко присел на корточки, заглядывая под стол, где я корячилась.
Сначала внимание мое привлекли огромные острые ножницы в его правой руке, которые он, наверное, только что схватил со стола. Но потом я перевела взгляд на его лицо…
Это был Виктор.
– Какого дьявола?! – заорал он. – Что ты тут делаешь?!
– А ты? – пискнула я, а затем с кряхтением выползла на середину комнаты.