Викинг. Страсти по Владимиру Святому

Архипова Наталья

Молодой князь даже пожалел, что сватовство срывается.

А вот Добрыня Никитич словно и не расстроился из-за уклончивого ответа боярина, с удовольствием чарку выпил, крякнул, к столу сел. Пришлось и племяннику садиться.

– Я уж не знаю, Ставр Любомирович, не обессудь, ежели больше не сможем сватов прислать. Сами пришли, потому, как видно, придется в Киев ехать.

Голос у Добрыни почти скорбный, тихий. Боярин невольно насторожился:

– А чего? Неужто у Новгорода будет другой князь?

Как он радовался, что не дал опрометчивого обещания! Княжья воля она в Киеве, захочет Ярополк Святославич отправить младшего брата к дреговичам, например, никуда не денется молодой князь, поедет и туда. Их отца Святослава Игоревича на свете нет, кто знает, что теперь будет с робичичем, поговаривали, что его братья не очень жалуют.

Но Ставр Любомирович рано обрадовался, Добрыня Никитич все с тем же скорбным видом поведал:

– Князь Олег Святославич погиб. А Ярополк Святославич, сказывают, горюет очень. Очень горюет, даже ослаб так, что и сам готов за братом отправиться к праотцам.

Хитрый дядя у Владимира, не сказал, что Ярополк просто переживает, но и того, что болен, тоже не сказал.

– Верно, придется ехать, Киев нельзя без пригляда оставлять ни на день.

Если бы Ставр Любомирович припер собеседника к стенке и спросил, почему это Киев должен остаться без пригляда, тому пришлось бы ответить, что князь Ярополк Святославич в поход собирается, но на то и был расчет у Добрыни, что не припрет, не потому что не посмеет, просто боярину и в голову не придет усомниться. Он умный и хитрый, но на стороне Добрыни полуправда.

Так и случилось.

Ставр Любомирович осторожно уточнил:

– Князь Олег погиб? Где, как?

Добрыня Никитич без утайки рассказал об Овруче и о рве. Сокрушенно подытожил:

– Вот так-то…

И тут такой подарок – к Ставру пришел его родич Година Рябой, у которого купеческие дела велись, в том числе и в Киеве. Увидев гостей, насторожился. Ставр позвал к столу, сообщил:

– Князь Олег Святославич в Овруче погиб.

– Знаю про то. Соболезную, князь. Кому теперь Древлянская земля отойдет?

Владимир, до сих пор задумчиво щипавший копченого гуся, плечами пожал и неожиданно сказал очень умно:

– Пока к Киеву…

Словно разрешил старшему брату немного потешить себя владением погибшего Олега.

Это «пока» решило все, хозяин и его сородич решили, что у Владимира есть надежда прибрать к рукам все. Было о чем подумать… Киевский князь Ярополк Святославич повинен в гибели брата, хотя руку к этому не прикладывал. А Владимир Святославич, как младший брат погибшего, права на месть имеет, даже если это месть старшему. О Ярополке слышно, что слаб он, мягкотел. Конечно, и от этого мальчишки ждать чего-то не стоит, но кто знает. К тому же у него уй хитрый есть, такой подскажет, когда потребуется.

Чаша весов сомнений качнулась в пользу Владимира Святославича, боярин Ставр покачал головой:

– Князь Владимир Святославич мою Алохию сватает, Година.

– Да ну?

Это была не лучшая весть для самого Годины, у того целых три дочери-невесты, узнай он о намерении князя жениться, подсуетился бы и предложил какую-то из своих.

Желая набить себе и дочери цену и стремясь выпутаться из положения, в которое сам себя загнал увертливым ответом, Ставр покачал головой:

– Да я говорю, что молода еще очень.

И тут же получил удар. Година поддержал его:

– Да, моя Светозара постарше на годик будет. И покрепче тоже.

Ни для кого не укрылось, что безразличие в голосе купца деланое. А тот продолжил:

– Думаю, что пора и ее невестой объявлять. Много за дочерьми дам, для каждой уже все заготовлено.

Говорил для Добрыни Никитича, а смотрел при том на Ставра. Добрыня усердно хлебал ушное, прикусывая пирогом и делая вид, что ничего не слышит, будучи занят трапезой.

Владимир знал дочерей Годины, средняя Веселка ему нравилась, она живая и лукавая. Старшая тоже ничего, только бы не младшая – кривозубая Маешка. Может, удастся убедить выдать сначала среднюю? Князь уже забыл о стоящей в стороне с закушенной губой Алохии и ее серых глазах.

Со двора боярина Ставра князь уходил уже женихом, хотя и жалел об этом.

– Лучше бы среднюю дочку Годины сосватать, она живей этой Алохии.

Добрыня зло выговорил в ответ:

– Година купец, а Ставр боярин. Негоже князю на купеческой дочке жениться!

Надо же тому случиться, что навстречу попались им дочери купца Годины Рябого. Сам действительно рыжий и рябой, а две старшие дочери удались в мать – брови темные вразлет, кожа белая с румянцем, глаза лукавые под пушистыми ресницами. Только у старшей они карие, а у средней – Веселки – голубые. Хороша!

Князю и его ую поклонились низко, старательно сдерживая смешки и пряча любопытство, но стоило шагнуть дальше, тут же прыснули в рукава.

Владимир не удержался и кивнул им вслед:

– Нужно было взять Веселку, а Ставрову дочку второй женой.

Добрыня только коротко бросил сквозь зубы, чтобы слуги не слышали:

– Дома без чужих ушей поговорим!

Дорога до княжьего терема далась Добрыне нелегко, плотно закрыв дверь покоев, в которых собирался делать внушение племяннику, он буквально зашипел:

– Ставр за тебя и первой женой дочку отдаст только в надежде, что ты Ярополка за Олега убьешь.

Владимир стал словно вкопанный, вмиг забыв о дочерях Годины и о предстоящей женитьбе на Алохии тоже.

– Что я сделаю?! Ты обещал Ставру, что я убью Ярополка за Олега?!

– Я ничего ему не обещал, кроме того, что ты будешь хорошим мужем, в чем сомневаюсь. А Ярополку отомстить за брата ты обязан.

– Какой он мне брат? Да они оба одинаковые братья. Они меня знать не знали, презирали столько лет, а я теперь одному за другого мстить должен?!