Викинг. Страсти по Владимиру Святому
Шрифт:
Добрыня не раз заводил разговор о том, что кругом повинен киевский князь – и брата убил, чего бог Род не простит, и двоеверец, и слаб слишком… Но разозлить Владимира так, чтобы отомстить захотел, не получалось. Молодому князю хватало и Новгорода.
Он плечами пожал:
– Ярополк с Рогволодом дружны, даром что киевский князь полоцкому в сыновья годится.
– А ты никак рад, что твои противники вместе будут?
И снова племянник не обратил внимания на слова дяди, фыркнул:
– Так ежели Ярополк крещен, как он Рогволодову дочку взять может? Или полоцкий князь о том не ведает?
Добрыня воспользовался подвернувшимся случаем, посоветовал:
– Вот ты и объясни.
– А дочь у Рогволода хороша?
– Сказывают, очень.
– Так, может, мне посватать?
В первое мгновение Добрыня едва не плюнул в сторону князя в сердцах: чтоб ему! О чем бы речь ни зашла, все переводил на девок, словно иного в жизни не существует. И без того Алохия который месяц слезы льет. Только Рогволодовой дочки не хватало.
Но дядя умел соображать быстро, и едва Владимир закончил фразу, как Добрыня уже не только не злился на племянника из-за ненужного интереса к девкам, но и успел продумать все, чем такой поворот дела грозит и чем выгоден.
Грозил столкновением с Ярополком. Посватать уже сосватанную братом княжну значило плюнуть в лицо киевскому князю. Такого Ярополк простить не должен. А если простит? Но тогда покажет всем, что слаб.
В любом случае это означало столкновение с Киевом. Столкновение, которого так ждал Добрыня, но к которому пока все еще не готов Владимир. Но не ждать же, когда их внуки поссорятся?
И Добрыня насмешливо усмехнулся:
– Тебе Алохия не позволит.
– Буду я ее спрашивать! Отправлю сватов к Рогволоду, объясню ему, что Ярополк крещен, а я нет.
А вот этого Добрыне вовсе не было нужно. А ну как Рогволод и впрямь поверит и отдаст дочку за новгородского князя? Тогда не видать поддержки Ставра и тех, кто за ним стоит.
Но отговаривать племянника он не стал, все равно гонца сам пошлет, что надо, то и скажет. Да так, чтобы отказал гордый полоцкий князь новгородскому.
Ставр Любомирович с горечью чувствовал, что жизнь подходит к концу. Многое было в этой жизни – и счастье, и горе, и любовь, и ненависть, и радость, и беда. Но вот пришла лихоманка, от которой спасу нет, лучшие лекари не помогали, самые дорогие дары богам не спасали, саднило в груди, тяжело дышать, все чаще кашель нападал такой, что подолгу остановиться не мог.
Если б не это, разве он сейчас позволил бы Добрыне Никитичу по-своему повернуть?
Когда князь стал зятем, Ставр Любомирович был уже смертельно болен, не то прибрал бы князюшку к рукам, не позволил без толку мотаться по окрестным деревням и портить девок без счету. Но и на старшего брата – киевского князя Ярополка Святославича – натравливать тоже не стал. Всему свое время, а вину Ярополку можно припомнить, когда у самого сил будет побольше. Владимиру стоило бы сначала Новгород под себя крепко взять, и будь он поумней, давно попросил бы у тестя в том помощи, а не ссорился с женой.
Не будь Ставр так болен, он и Алохию бы приструнил, заставил терпеть все выходки Владимира, ради киевского престола стоило потерпеть. Но боярин понимал, что сам ничего не успеет, а помогать зятю, чтобы тот потом об этой помощи забыл, не хотелось. Ставр решил лучше оставить большое наследство внуку, завещать ему в Новгороде много всего, а пока повзрослеет опекуном назначить не его отца, а своего племянника. И Алохии оставить доброе наследство, но так, чтобы Владимир до него добраться не смог.
Главный доход Ставра – торговля мехами, в дальних северных землях, куда ходили люди боярина, соболей да куниц столько, что не перебить. Шкурки на боярский двор тюками привозили исправно, а дальше такие купцы, как Година Рябой, превращали шкурки в золото и серебро. Если ты умен и не ленив, в Новгороде можно стать очень богатым человеком.
У боярина свои люди всюду, он вести получал так же, как Добрыня, а иногда и раньше. Когда сообщили, что киевский князь Ярополк сосватал полоцкую княжну Рогнеду, Ставр Любомирович порадовался за Рогволода, которого неплохо знал. Конечно, это означало, что при желании путь на юг для новгородцев перекрыть еще легче, но ведь Рогволод и без того держался с киевским князем.
У Рогволода сильные сыновья, у них хорошая дружина. Но все это Ставра беспокоило мало.
И вдруг новость: князь Владимир решил тоже сватать Рогнеду Рогволодовну.
Первое, что спросил Ставр, услышав о такой глупости:
– Он рехнулся? Сватать сосватанную девушку, да еще и невесту старшего брата!
Добрыня, сообщивший такую весть, выглядел довольным. Неужели это он придумал?
Ставр тяжело дышал, хотя сильное тело не желало уступать смерти. Глаза впали, щеки тоже, но ум был светлым и проницательным.
– Князю мало одной жены?
Добрыня понимал, что с этим человеком надо говорить открыто, потому вздохнул и объяснил:
– Рогволод не отдаст дочь за Владимира, коль Ярополку сосватана. Но Ярополк взъярится.
Боярин в очередной раз показал, что способен предвидеть события не хуже самого Добрыни:
– Ты хочешь выманить Ярополка на Владимира, чтобы нашему князю поневоле пришлось с братом схлестнуться?
– Ничего от тебя не скроешь, – проворчал Добрыня, хотя было заметно, что догадкой сородича он доволен.
– Смотри, не перехитри сам себя.
Не нравилась Ставру эта увертливость княжьего уя. Хитрым нужно быть не меньше, чем сильным или умным, но и для хитрости граница есть. А еще меньше ему нравилось поведение зятя. Он мальчишка, семнадцати нет, но блудлив по-взрослому. Алохия обижается, и она права, мог и потерпеть, пока дите носила, лучше бы свою силушку на дело приберег. В Новгороде ждали, что князь на Киев пойдет за брата мстить, готовились поддержать, Ставру завидовали – вона за кого дочь отдал, скоро Владимир над Ярополком верх возьмет и станет в Киеве княжить. А тестя, мол, в Новгороде оставит.