Викинг
Шрифт:
– Молодец, – похвалил Лютинг сына.
Ульв молча взял меч и взмахнул им – и рассек воздух со свистом. Это была молния в руках Ульва, а не меч.
– Молодец, – снова похвалил Лютинг.
Потом братья подали Ульву секиру. Ульв одним взмахом рассек еловый ствол.
– Молодец! – в третий раз похвалил Лютинг. Он велел накормить и напоить коня, почистить ему бока и круп и холодной водой полить ноги.
Ульв сказал сердито:
– Я покажу этому Фроди, как ловить форель!
Эти слова пришлись по сердцу всей семье. И женщины стали хлопотать, чтобы подкрепить Ульва
VIII
Некий рыбак с севера гостил у Гуннара. Он рассказал у очага об удивительном происшествии на море. Вот его слова:
– Если плыть на север, к ледяной кромке, а потом на запад, можно встретить множество живых островов. Они колеблются, к ним можно подплыть и даже спуститься на них. Но берегись! Остров может опуститься, и тогда ты окунешься в воду. Никаких растений не бывает на тех островках, даже трава – и та не растет!
Гуннар, Кари и все домочадцы с удивлением слушали рассказы рыбака.
IX
Кари дружил со скальдом Тейтом, сыном Скарпхедина. Любой может спросить: в чем же был корень подобной дружбы – человека молодого и человека, уже пребывающего в немалых летах?
Впервые Тейт узнал, что существует на свете некий Кари, сын Гуннара, десять зим назад. Именно тогда скальд Тейт вытащил из ледяной воды мальчика, упавшего с дерева и затем без сознания скатившегося с крутого берега в фиорд. Если бы Тейта не было поблизости, если бы не услышал он всплеска воды и не обратил на это внимания – никакого Кари двадцати зим от роду не было бы на этом свете.
Кари тогда не сразу пришел в себя, Тейту пришлось изрядно повозиться, чтобы вернуть к жизни несчастного мальчика. Все это происходило на диком мшистом берегу. Тейту пришлось пустить в ход все свое умение, применить все свои познания, чтобы снова забилось сердце мальчика и снова порозовели его щеки.
Потом он отнес Кари к себе в избушку. Напоил его неким зельем, и Кари обрел наконец дар речи.
– Кто ты? – спросил Тейт.
– Где я? – спросил мальчик, не будучи в состоянии припомнить, что случилось с ним час тому назад.
– У меня, – ответствовал Тейт. – Ты упал с дерева, а потом очутился в воде. Наверное, ты большой шалун.
– Нет, – сказал Кари, – не шалун. Но я вправду забрался на дерево. И полетел вниз. Когда обломилась ветка.
Ему было немного страшновато наедине с бородатым мужчиной, похожим на странного дедушку из какой-то сказки, коих немало сказывалось в доме Кари.
– Я сын Гуннара, – объяснил он, дотрагиваясь рукой до лба, сильно пораненного при падении на камни.
– Гуннара, сына Торкеля?
– Да, Торкель был моим дедушкой.
– Хочешь, я напою тебя отваром, который утолит твою боль в суставах и во лбу?
– Хочу, – сказал мальчик и вскоре уснул.
А проснулся у себя дома: над ним хлопотала мать.
С тех пор и повелась дружба Кари с Тейтом, дружба неравная, и все-таки дружба.
Была в Тейте одна очень привлекательная для Кари сторона: он умел рассказывать складно про чужие земли и незнакомую жизнь. Он знал многое о желтолицых людях на востоке. Мог он рассказать и о странах, где нет ни снега, ни льдов, где круглый год светит жаркое солнце, способное вскипятить в полдень воду в котле. И еще много историй было припасено скальдом. Всего сразу не выложишь, если даже очень этого пожелаешь.
– А когда-нибудь, – сказал однажды скальд, – ты узнаешь нечто, отчего у тебя поджилки затрясутся.
– У меня? – удивился Кари. Эти слова Тейта показались ему удивительными. Поджилки могут трястись от чего угодно: человек испытывает различные чувства, ибо оказывается в различных обстоятельствах, иногда – очень опасных. Так создан мир. И человек вовсе не лишен страха. Но чтобы поджилки тряслись от рассказа – это уж слишком!
– Да, – подтвердил Тейт, – именно они и затрясутся, именно от рассказа, который вызовет страх, не меньший, чем горная лавина, несущаяся прямо на тебя. Но это – страх особого рода. Я бы сказал так: это страх сладостный, страх надежды, страх, избавляющий от отчаяния.
Всего этого понять было нельзя, и Кари прекратил свои расспросы, а Тейт не стал распространяться на этот счет. Он достал некие засушенные листья, растер их пальцами на ладони и сказал, протянув:
– Кари, положи на язык.
Кари исполнил это.
– А теперь прижми язык к нёбу.
Кари прижал.
– Жжет?
Кари кивнул.
– А теперь разжуй и выплюнь.
Кари исполнил все в точности.
– А теперь посиди немного, подумай и скажи, что чувствуешь?
– Что-то очень приятное. Словно брага зашумела в голове. Но не очень, а так – приятно-приятно.
Тейт сказал:
– Вот видишь: жгло, а приятно. Этот лист растет за морем. В нем великая сила. Очень полезная для человека.
А больше Тейт ничего не сказал об этом листе заморском. Ни то, откуда он, ни то, где добыт, ни то, давно ли он у него.
X
А в другой раз скальд Тейт, сын Скарпхедина, сказал Кари так:
– Лес таит в себе огромное таинство. С каждым деревом можно вести беседу. Разумеется, на понятном ему языке. И каждый листочек, каждая зеленая иголочка в лесу содержат в себе нечто, в чем нуждается наша душа, без чего нельзя жить. Каждое дерево отплатит тебе дружбой, если ты будешь ему другом. Лес подобен человеку: ибо есть в нем душа, и зовется она Лесная. И боги живут в той душе, словно птицы в гнезде. Мудрость, великая мудрость в лесу!..
XI
Теперь должно быть понятно, почему Тейт и Кари часто хаживали по лесным тропам. И это стало у них в обычае: идти в лес и добывать, по мнению Тейта, нечто диковинное. А Кари было любопытно. И он еще больше полюбил скальда.
Их путь на этот раз пролегал через Форелевый ручей, в том самом месте, где брод. Когда они были еще далеко от этого места, Тейт остановил Кари и сказал так:
– Погоди. Надо разузнать, в чем дело.
Тейт стал теребить бороду. И водить головой, точно зверь, почуявший опасность. А Кари ничего не слышал и не видел – был он словно глухой и слепой.