Викинг
Шрифт:
— А Снежок-то на него — как на волка брешет, — подал голос молодой.
Псина, угадав, что речь идет о ней, зашлась в приступе утробной ярости.
Да уж, Снежок. Впрочем, если эту кучу шерсти как следует постирать…
— Нишкни! — рыкнул «гном».
Заткнулись оба. И молодой, и псина. Как отрезало.
— Кто ты есть? — сурово произнес бородач. — Людин? Иль холоп беглый?
— Людин.
Выбор, как вы сами понимаете, очевиден.
«Гном» хмыкнул. Скептически.
— Чего хочешь?
Ага,
— Одежда, еда, покусатости полечить! — Я продемонстрировал повязки на руках.
— Виру, что ли, стребовать желаешь?
Молодой гыгыкнул, но тут же снова сделал суровое лицо.
Я шутки не понял.
— Помощи прошу, — смиренно произнес я. — Отработаю.
— Умеешь что?
Я пожал плечами:
— Многое.
— Откуда знаешь, что я врачевать могу?
— Врачевать я и сам могу. Было бы чем…
— Добро, — бородач опустил копье. — Быська!
Из ворот выглянула давешняя блондинка.
— Дай этому порты и рубаху старую. А то ходит будто в бане.
Мы еще немного поиграли в молчанку, пока блондинка бегала за одежкой.
В дом меня не звали, а сам я не напрашивался.
Блондинка вернулась и принесла заказанные порты и рубаху.
Штаны были своеобразные: ни карманов, ни пуговиц. На поясе — дырочки, сквозь которые продели веревку. Рубаха оказалась еще примитивнее: два куска грубой холстины, кроенные сразу с рукавами и сшитые вместе. Для головы оставлена дырка.
Все трое, включая блондинку, внимательно наблюдали, как я одеваюсь.
Ну и хрен с вами, дорогие хозяева! Нет, это просто удивительно, насколько наличие штанов прибавляет уверенности в себе. Еще бы обувку какую-нибудь…
Я поглядел на ноги моих благодетелей. Ага, у старшего что-то вроде кожаных сандалий, а у младшего… лапти! Из бересты!
А чего я, интересно, ждал? Это же прошлое! До «найка» с «адидасом» еще жить и жить. Хотели, уважаемый господин Переляк, попасть в эпоху меча? Вот вам! И лапти в придачу. То есть как раз лаптей-то мне и не дали. Ладно, перебьемся. Босиком по лесу ходить — я привычный. Даже нравится.
— Зовут как? — поинтересовался бородач.
— Николай.
Мужики переглянулись. С одинаковым выражением. Очень похоже. Наверняка отец и сын.
— Ни Кола? — переспросил старший.
— Нет, Николай!
Снова переглянулись.
Младший гыгыкнул:
— Ни кола ни двора, вот это в масть.
Старший спросил серьезно:
— Николай — это что значит?
Ишь ты, какие мы любопытные.
— Это значит — сильный.
Вообще-то «Николай» в переводе с греческого — «победитель народов», вариант — «победитель людей». Но я — человек скромный.
— Так ты не словенин! — воскликнул молодой. — То-то у тебя говор чужеватый!
Интересный вывод. Сам ты — чужеватый, подумал я. Но смолчал. За порты и не
— Меня Ковалем зови, — разрешил бородатый. — А это сын мой, Квашак. Значит, отработаешь?
— Я же сказал!
— За еду и одежу, — уточнил Коваль. — До листопада.
Я прикинул по времени. Сейчас август. Вернее, там, в том времени — август. Хотя здесь, похоже, аналогично. В крайнем случае, июнь, потому что вокруг однозначно лето. Значит, от двух до четырех месяцев получается. Нормально. Как раз разберусь, что тут к чему.
— Договорились.
Коваль перехватил копье в левую руку, вытянул правую… Я сообразил, что надо не пожать, а хлопнуть.
— Волох ряду видок! — торжественно изрек бородач. Рожа хитровато-довольная. Надо полагать, я упорол какой-то косяк. Ладно, прорвемся.
Коваль сунул копье сыну.
— Пошли, Ни Кола, раны твои врачевать будем.
Глава четвертая,
в которой герой по незнанию приступает к женской работе и получает под зад
Лечение оказалось нехитрым. Сначала промывка какой-то едкой настойкой, потом — повязка из смеси жеваного подорожника с какой-то мазью омерзительного вида и запаха. Вся процедура — весьма болезненная. Мерзкая мазь жгла, как кипяток. Я мужественно терпел истязания. Мужество мое оценено не было. Думаю, зашипи я от боли, Коваль бы удивился.
После перевязки я рассчитывал на перекусить. Зря.
Закончив, Коваль кликнул сынка и велел пристроить меня к работе. Больничных тут, похоже, не выписывали.
Белобрысый Квашак повел меня за избу. Там располагался огород, где возились две женщины в платках. Они проворно дергали из земли травку. Надо полагать, занимались прополкой. На нас даже не глянули, так что их возраст и внешность определить было затруднительно.
— Давай, — кивнул на огород Квашак. — Делай, как они.
Я присел на корточки. Попытался определить, по какому принципу дамы отличают хорошую траву от плохой или наоборот…
— Шевелись, холоп! — гаркнул Квашак. И стимулировал мое рвение пинком под зад. От неожиданности я чуть не ткнулся носом в землю.
На этом терпение мое иссякло. Тем более, руки по-прежнему жгло, что, само собой, не прибавляло добродушия.
В рукопашной я не очень хорош. То есть боксеру-перворазряднику пришлось бы со мной повозиться, но мастер спорта нокаутировал бы в первом же раунде.
Белобрысый Квашак мастером спорта не был. Но удар держал неплохо. Или младая бородка самортизировала? В общем, удар в челюсть его не свалил. Однако нокдаун был налицо. Поплыл паренек.
Поплыл, но не сдался. Ну что за дурная у здешних привычка: чуть что не по-ихнему — сразу за нож!