Викинги. Потомки Одина и Тора

Джонс Гвин

Король Англии Эдуард умер от старости и болезни 5 января 1066 г., и на следующий день ему наследовал Харольд сын Годвине, его subregulus. Харальд норвежский, разумеется, никогда не забывал, что у него тоже есть кое-какие права на эту богатую страну. Став единоличным правителем Норвегии, он первым делом отправил в Англию мирное посольство. (Свейн, что характерно, еще раз просил прислать ему 50 кораблей и опять получил отказ.) Но что бы мы ни говорили о Харальде-викинге, грабившем чужие земли, Харальд-конунг был разумным властителем. В первые годы ситуация в Норвегии совершенно не располагала к тому, чтобы затевать военный поход за море, а впоследствии нескончаемая распря со Свейном не позволяла ему переключиться на что-то другое. Однако экспедиция 1058 г., которую возглавлял сын Харальда, Магнус, говорит за то, что Харальд не отказывался от своих замыслов. Зимой 1065/66 г. руки у него наконец были развязаны и он мог обдумать дальнейшие действия. Из Англии, Фландрии и Нормандии приходили важные вести. Норвежский конунг не задавался вопросом о законности притязаний — ни его собственных, ни других претендентов. Проблема заключалась в том, хватит ли у него сил эти притязания отстоять. Очевидно, Харальд полагал, что сумеет это сделать, а у Свейна, хоть он и племянник Кнута, ничего

не выйдет. Историки, наверное, много бы дали за то, чтобы подслушать, что говорилось в Трандхейме той зимой и следующей весной о Харольде сыне Годвине, Вильгельме Незаконнорожденном и их притязаниях. В одном сомневаться не приходится; Харальд Суровый считал, что побьет и того и другого. Посланцы, явившиеся к нему от брата английского Харольда — Тости, бывшего эрла Нортумбрии, изгнанного в конце 1065 г. и с Оркнейских островов, придерживались того же мнения. Однако, несмотря на все их просьбы и советы, Харальд понимал, что должен заранее все рассчитать, действовать скрытно и бить неожиданно и наверняка. Едва ли такой умный и предусмотрительный политик, как Вильгельм, вовсе не догадывался о замыслах Харальда, но о готовящемся вторжении он, судя по всему, не знал. Для Харольда сына Годвине высадка норвежцев явилась полной неожиданностью. Ни в английских, ни в нормандских источниках ни словом не упоминается о готовящейся норвежской экспедиции до того, как она стала свершившимся фактом, — норманны в полной мере проявили свое умение незаметно собирать силы и, когда подойдет время, наносить молниеносный удар. Конунгу помогло также то, что и английскому Харольду, и герцогу Вильгельму приходилось думать еще о многом, а поскольку Харальд Суровый в предшествующие годы не раз собирал огромный флот для своих войн в Скандинавии (в битву у Ница он привел 180 кораблей), в Нормандии и Англии вполне могли считать, что 200 кораблей, стоящих на островах Сулунн, отправятся воевать где-то в родных северных землях. Осенью Харальд Суровый выступил в поход — первый удар предполагалось нанести в Нортумбрии. Когда он приблизился к английским берегам, к нему присоединились Тости и оркнейский ярл; по сообщениям источников, объединенный флот состоял из 300 кораблей, на которых размещались 9000 воинов. Завоеватели рассчитывали на помощь шотландцев и поддержку бывших подданных Тости.

Вероятно, Харальд знал, что тот самый ветер, который несет его корабли вдоль побережья Йоркшира, мешает нормандским судам, стоящим по ту сторону пролива, выйти из гавани и обрекает на бездействие английского Харольда, выжидающего, пока Вильгельм сделает свой ход. Впрочем, подобные умозрительные рассуждения лишены смысла — правда же состоит в том, что, ступив на английскую землю, Харальд Суровый мог либо победить, либо погибнуть, что бы ни происходило на юге. Северный флот, разграбив по дороге Кливленд, Скарборо и Холдернесс, вошел в Хамбер. Несколько английских кораблей, курсировавших там, сразу же обратились в бегство, и захватчики следом за ними поднялись по Узу до Риколла, располагавшегося примерно в пяти километрах ниже по течению от того места, где Уз сливается с Уарфом. Там войско Харальда высадилось на берег. Нортумбрия не сдалась без боя, и эта битва, которая на фоне сражения у Стемфордского моста казалась столь незначительной и потому выпала из поля зрения историков и хронистов, на деле сыграла важнейшую роль в судьбах этого рокового года. Небольшой английский флот стоял немного выше по течению Уарфа, в Тадкастере. От Риколла до Йорка было 16 километров, и Харальд Суровый без промедления направился туда. Навстречу ему выступили Эадвине, эрл Мерсии, и нортумбрийский эрл Моркере, занявшие позицию у деревни Гейт Фулфорд на Узе в трех километрах к югу от Йорка. В среду, 20 сентября они дали бой Харальду и Тости — жестокое сражение длилось целый день, но в конце концов англосаксы дрогнули. Потери этого дня определили исход Гастингса и битвы у Стемфордского моста.

Тем временем, хотя норвежский Харальд этого не знал, его тезка Харольд английский скакал на север со своими хускарлами, предоставив Вильгельму все возможности высадиться на южном побережье. Суровая необходимость вынудила короля англосаксов пойти на риск, и он принял вызов — в соответствии со своим темпераментом. Переменившийся ветер сыграл против него, хотя едва ли это доказывает правоту всех его судей.

Харальд Суровый теперь смог беспрепятственно подойти к Йорку. В городе он также не встретил сопротивления; норвежский конунг получил все, что хотел, без применения силы и со своей стороны обошелся с горожанами милосердно: взял у них заложников, в качестве гарантии их покорности, и провизию для своих людей, после чего вернулся в Риколл к кораблям. Одновременно он предложил йоркцам заключить союз и вместе отправиться на юг, "чтобы завоевать королевство". Однако Харальд, следуя обычаю, хотел получить еще заложников из окрестных земель, и, предположительно, именно для этого он отправился с большей частью войска к Стемфордскому мосту на Дербенте. К. этому мосту, располагавшемуся примерно в 20 километрах от Риколла и в 13 километрах к северо-востоку от Йорка, сходилось несколько дорог, и он казался очень удобным местом, чтобы встретиться с посланцами от разных округов Йоркшира. Правда, Харальд оказывался очень далеко от своих кораблей, и то, что он не придал этому значения, говорит о его самоуверенности, а также о том, что он плохо представлял себе, с кем имеет дело. Харольд сын Годвине добрался до Тадкастера, где его ждали английские корабли, и провел там ночь с 24 на 25 сентября. Трудно поверить, но Харальд Суровый и тогда еще ничего не знал. Утром 25 сентября Харольд со своим войском выступил дальше на север, без помех прошел через Йорк и, преодолев форсированным маршем чуть меньше 30 километров, обрушился на ничего не подозревавших норвежцев у Стемфордского моста.

Собственно, о сражении нам мало что известно. Норвежцы стояли на восточном берегу реки, но, видимо, из-за своего «курортного» настроения не позаботились о том, чтобы выставить надежную стражу на мосту. "И был очень жестокий бой для обеих сторон", — говорится в Англосаксонской хронике. Северные саги рассказывают захватывающую историю, в которой присутствуют все необходимые атрибуты: знамения, случайности, встреча противников, обмен речами, берсерк и сбрасывание доспехов — но и только (194). По численности, составу и вооружению два войска были примерно одинаковы. В умении, доблести и опыте противники не уступали друг другу, и победа для тех и других значила все. И англосаксы, и норманны бились пешими; на стороне англосаксов было преимущество внезапности,

и они, в отличие от норвежцев, готовились к битве, но лишь к вечеру исход боя решился в их пользу. Харальд Суровый пал — стрела пронзила ему горло. Его дружина практически вся погибла вместе с ним; норвежцам пришлось ждать, когда подрастет новое поколение воинов, прежде чем они смогли предпринять очередной поход за море. Когда ужасающе поредевшее норманнское войско наконец обратилось в бегство, англосаксы яростно преследовали отступавших на всем долгом двадцатикилометровом пути до Риколла. Отныне и надолго северным английским землям ничто не грозило. В Риколле Харольд английский остановил кровопролитие и даровал пощаду всем оставшимся в живых. Англосаксонская хроника (рукопись "D") рассказывает о битве и о том, что за ней последовало, так: "Тогда Харольд, наш король, пошел нежданно на норманнов и встретил их за Йорком, у Стемфордского моста, с большим войском англов, и там был весь день очень жестокий бой для обеих сторон. Тогда убили Харальда Сурового (в рукописи "Прекрасноволосого") и эрла Тости, а те норманны, что еще стояли, обратились в бегство. Англы жестоко убивали их сзади, пока они добирались к своим кораблям, и иные утонули, иные сгорели или погибли разными другими смертями, так что мало кто уцелел, а поле битвы осталось за англами. Король взял под свою защиту Олава, сына норвежского короля, и его епископа, и эрла Оркнейских островов, и всех тех, кто был на кораблях. Они пришли к нашему королю и принесли клятву, что они хотят поддерживать с англами дружбу и мир, и король отпустил их домой с 24 кораблями".

Олав, упомянутый в Хронике, — Олав Тихий, властвовал в Норвегии сначала вместе с братом, а потом один до 1093 г., и в его правление не случалось ни войн, ни междоусобиц. Скандинавии повезло, что Харольд его пощадил. По пути домой Олав останавливался на Оркнейских островах, и для полноты картины интересно было бы узнать, когда именно он получил весть, что победоносный Харольд сын Годвине через несколько дней после их встречи в Риколле спешно выступил в новый поход — на сей раз на юг, навстречу смерти. Он погиб на Гастингсе, и нормандцы исполнили то, что не удалось их северным сородичам, — завоевали Англию.

Год спустя после битвы у Стемфордского моста тело Харальда Сурового привезли из Англии в Норвегию. Его похоронили на севере, в Нидаросе, в церкви Святой Марии, которую он построил. Когда эта большая голова, густые длинные усы и брови, располагавшиеся на разной высоте, и статное крепкое тело обратились в прах, эпоха викингов закончилась.

Символически, если не фактически. В 1069 г. Свейн Эстридсен узнав, что на севере Англии неспокойно, направил к английским берегам большой флот. В Кенте и Восточной Англии данов разбили, но в Йорке они одержали столь серьезную победу, что нормандцы всерьез забеспокоились. Однако предводители датского войска по старой викингской привычке желали захватить побольше пленников и добычи, что позволило Вильгельму перехватить инициативу. Он прошел огнем и мечом по всему северу и северной части Мидленда, и когда корабль Свейна вошел в Хамбер весной 1070 г., положение данов было практически безнадежным. Тем же летом датский конунг заключил мир с Вильгельмом и увел свой флот домой. Давние обычаи не меняются в одночасье, и даны еще какое-то время, а норвежцы — до самого сражения в Ларге в 1263 г. водили свои корабли с драконьими головами в западные воды, но то были последние воины ушедшего племени, чьи вожди давно закончили свои битвы, стяжав бессмертную славу, или погрузились навсегда во мрак забвения.

Эпоха завершилась.

?verra nu?eirs?verr?u,

?ingbirtingar Ingva,

hvar skalk manna mildra,

mja?veitar dag, leita,

?eira's hauks fyr handan

hafjoll digulsnjavi

jar?ar gjor? vi? or?um

eyneglda mer hegldu.

Меньше стало ныне

Тех, что блеском моря

Воинов дарили.

За морем едва ли

Щедрые найдутся,

Что мои ладони

Захотят наполнить

Белым снегом тигля.

Так сказал Эгиль сын Скаллагрима, когда узнал, что его друг, херсир Аринбьёрн, пал рядом с Харальдом Серая Шкура в битве у Хальса в Лимафьорде в 974 г. И пусть эти строки послужат эпитафией всем тем, кто увидел конец викингской эпохи, — неизвестным воинам, смотревшим на горящий Хедебю или прикрывавшим отступление у Стемфордского моста; могущественным херсирам вроде Эйнара Брюхотряса или сыновей Арнора, конунгам и всем погибшим в правление Харальда Сурового и Свейна Эстридсена в последних кровавых схватках на грани времен.

ПРИМЕЧАНИЯ

Часть I. Глава 1

1. Цит. по: Павел Орозий. История против язычников / Пер. В.М.Тюленева. — СПб., 2002.

2. Цит. по: Корнелий Тацит. О происхождении германцев и местоположении Германии / Пер. А.С.Бобовича, под ред. М.Е.Сергиенко. — М., 1969.

3. К крайне трудной и запутанной проблеме идентификации геатов «Беовульфа» мы еще вернемся. Пока же нас интересуют только события, а кто конкретно участвовал в походе 521 г. — гауты южной Швеции или юты из Ютландии, — в данном случае не столь важно.

4. Цит. по: Беовульф / Пер. В.Тихомирова // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. — М., 1975. В.Тихомиров переводит др. — англ. «geatas» как «гауты».

5. Имеется в виду известное утверждение Беды в "Церковной истории народа англов" (I. 15): "Они (пришельцы) вышли из трех сильнейших германских племен — саксов, англов и ютов. Жители Кента и Векты происходят от ютов, как и обитатели земель напротив острова Векты в провинции западных саксов, до сих пор называемые народом ютов. От саксов из области, известной ныне как Старая Саксония, происходят восточные саксы, южные саксы и западные саксы. Кроме этого, из страны англов, находящейся между провинциями Ютов и саксов и называемой Ангулус, которая с той поры опустела, вышли восточные англы, средние англы, мерсийцы и весь народ Нортумбрии, то есть те, кто живет к северу от реки Хумбер, а также и другие племена англов". Цит. по: Беда Достопочтенный. Церковная История парода англов / Пер. В.Эрлихмана. — СПб., 2001.

Часть I. Глава 2

6. Chambers R. Beowulf, an introduction to the study of the poem и др. работы, 1921 г., 1932 г.; с приложением К.Л.Вренна (Wrenn С.), 1959. В Приложении обсуждается вопрос о том, что нового для понимания «Беовульфа» дают находки в Саттон-Ху, но в той части, где речь идет о взаимоотношениях шведов и геатов, К.Л.Вренна решительно расходится во мнении со своими скандинавскими коллегами. См. также: Girvan R. Beowulf and the seventh century, 1935, особенно главу "Folk-Tale and history" и Nerman B. Det Svenska rikets Uppkomst, Стокгольм, 1941.