Викинги. Заклятие волхвов
Шрифт:
Дед Гуннара тоже ходил в походы, был известным воином, его знали на побережье. А отец…
– Да, он умел сражаться, дед учил его, но он не вырос воином, – вспоминал Гуннар. – Говорили, с детства был слабым грудью, и с годами ему становилось лишь хуже. Пройдет, бывало, две-три сотни шагов и задыхается. Я, маленький, помнится, кричу ему: папа, пойдем, пойдем, а он только улыбается виновато… Теперь ни его, ни братьев уже нет в живых, Торгвенсоны убили всех… Поэтому я взялся учить тебя, Сьевнар Складный, – перебил он сам себя, – если бы мои братья успели вырасти,
Это было приятно слышать.
– Торгвенсонов теперь тоже нет в живых. Последнего ярла увезли с этого берега на днище корабля, – заметил Сьевнар, чтобы подбодрить старшего брата.
– Это так. Если счастье заключается в убийстве Торгвенсонов, я должен быть полностью счастлив, – усмехнулся Косильщик.
– Тебе еще не поздно уйти из братства, жениться, завести детей, учить их. Никто бы не осудил тебя, продолжить род – это важно.
– Не поздно. И мне не поздно, и тебе тоже. Но мы же не уходим, не так ли? – ответил Гуннар, по привычке потирая большим пальцем щеку. – Знаешь, Сьевнар, сидеть возле подола жены, грея руки на горшке с кашей, – тоже нужно учиться. Для меня, пожалуй, эта наука окажется слишком тяжелой… Ну да ладно, слушай дальше…
В свой первый викинг Гуннар ушел рано, еще подростком. Стал воином моря. Его хвалили старшие, говорили, что своей ратной ухваткой он напоминает доблестного деда. Со временем станет знаменитым бойцом. А потом случилась та история с поединком с одним из Торгвенсонов. Гуннару пришлось бежать из фиорда.
Вот тогда-то все и случилось. На одной из дорог, что уводили его все дальше и дальше от родных земель, Гуннар встретил странного старика. Тот сидел под деревом и хрипло, с трудом дышал. Маленький, старый, слабый, одет в какие-то обноски, а голова выбрита наголо, как бреют рабов. Кожа лица желтая, морщинистая, как печеное яблоко, а глаза узкие, темные. Не из народа фиордов – это сразу видно.
Интересно, что он тут делает, в лесу, вдалеке от любого жилья? – подумал воин.
– Эй, ты! – окликнул он. – Ты раб? Беглый?
Старик невозмутимо посмотрел на него.
– Я не раб. Больше – не раб, – спокойно ответил он. – Мой хозяин, ярл Висбур Колченогий, дал мне свободу, сказал – иди, куда хочешь, а я тебя кормить не намерен. Теперь я свободен. Шагай своей дорогой, воин, дай мне умереть в тишине.
Гуннар поверил ему. Рачительные хозяева часто дают свободу старым рабам, чтоб не кормить тех, кто не может больше работать. Ему стало жаль старика. Умирать одному, в глухом лесу, вдали от людей…
– Эй, ты! Раз ты теперь свободный, значит, наверняка, голоден. Поешь со мной, – предложил он. Расположился рядом, достал из дорожной сумы хлеб, сыр, вяленую рыбу.
Старик согласился вместе поесть только после следующего предложения. Ел жадно, наголодался, видимо. Но – аккуратно, заметил Гуннар, не бросался на еду, как собака на сброшенный со стола кусок. Было в нем какое-то достоинство, особая сдержанность сильного человека, которое не смогло вышибить даже рабство. Это Гуннар тоже отметил про себя.
Наевшись, старик вежливо поблагодарил
Гуннар знал, что делать в таких случаях, с отцом подобное тоже случалось. Положил его на спину, рванул на груди ветхую одежду, массировал тощее, костистое тело. Потом бегал к ручью, мочил тряпицу, клал холодное ему на грудь.
Наконец старый открыл глаза. Бледность сошла, его лицо снова становилось желтым.
– Ты не дал мне умереть, воин Гуннар, почему? Какое тебе дело до старика, изношенного как ветхая одёжа? – спросил он.
– А какое дело может одному человеку до другого? Просто не дал и всё тут…
Старик долго молчал. Потом спросил странное:
– Скажи мне, Гуннар, ты хороший человек?
– Я? Клянусь копьем Одина, не знаю… Такой же, как все, наверное… Когда – хороший, когда – плохой… Вот воин я хороший это точно!
Старик усмехнулся:
– Достойный ответ. Если б ты начал хвалить себя, я бы тебе не поверил… А какой ты воин – посмотрим. Вы, люди фиордов – большие, сильные и воинственные, но часто как дети. Многого еще не знаете… Впрочем, я вижу, твое появление – это знак свыше. Раз Будда послал мне тебя, придется еще немного пожить…
– Кто это – Будда? Твой бог?
– Нет, Будда – человек. Такой, который сделал себя выше богов, – непонятно объяснил старик.
Как может человек стать выше богов? – мысленно удивился Гуннар. Старый заговаривается от болезни?
– Я не буду спорить с тем, что ты хороший воин, опытный во владении мечом, – продолжал тем временем тот. – Все так! Но если ты сейчас срубишь в лесу две крепкие палки длиной в полтора локтя, то я, пожалуй, смогу показать тебе кое-что…
Палки? А при чем тут палки?
Сам посмеиваясь над собой, Гуннар принес палки. Старик взял одну, вторую вручил ему. Неожиданно поднялся на ноги.
– Представь, что у тебя в руках меч, воин Гуннар. Напади на меня!
Что за блажь? Когда-то маленький Гуннар, как и вся ребятня, сражался на деревянных мечах, но с тех пор его руки давно привыкли к тяжести железных ударов. Впрочем, обижать старика тоже не хотелось. Мало ли, может, старый насмотрелся на упражнения молодых дренгов в дружине своего ярла и возомнил себя великим бойцом. Старческое слабоумие порой выкидывает злые шутки.
Хотя, почему бы не поиграть, главное – не бить слишком сильно, подумал он.
Гуннар взмахнул палкой и – странное дело – после пары ударов она отлетела далеко в сторону. Случайность, решил он, а старик подзадоривал: «Попробуй еще!»
Он пробовал. И еще три раза палка улетала у него из рук, как живая. Только как старик это делал – загадка. Вроде, старый и двигался еле-еле, совсем неспешно, и силы в его щуплом теле – что воробей начихал… А надо же – одно легкое, неуловимое движение – и палка Гуннара улетает в сторону. Воин, хоть и пробовал уже всерьез, никак не мог уследить, что это за движение. Даже обидно!