Викинги

Бенгтссон Франц Гуннар

Он печально покачал головой и устало посмотрел на Орма.

— Все это было две недели назад,— сказал он,— и с тех пор я очень мало спал. А тело мое слабо — нет, не слабое, оно сильно настолько, насколько силен дух, обитающий в нем. Но все равно, его силе есть предел.

— Позже поспишь,— нетерпеливо сказал Орм.— Знаешь ли ты, что сталось с Йивой, дочерью короля Харальда?

— Это я знаю,— отвечал брат Виллибальд.— Я знаю, что если она в ближайшее же время не переме­нится, то гореть ей в адском пламени за дерзость духа и скандальное поведение. А можно ли надеяться на то, что одна из дочерей короля Харальда переменится?

— Ты и наших женщин ненавидишь? — спросил Орм.— Что она-то тебе сделала?

— Неважно, что она мне сделала,— горько сказал маленький священник,—

хотя она действительно обоз­вала меня маленькой лысой совой только за то, что я пригрозил ей отмщением Господним.

— Ты, угрожал ей, монах? — сказал Орм, вста­вая.— Почему ты ей угрожал?

— Потому что она поклялась, что поступит, как ей вздумается, и выйдет замуж за язычника, даже если все епископы мира станут пытаться остановить ее.

Орм сжал в кулаке бороду и уставился на малень­кого монаха широко раскрытыми глазами. Затем снова сел.

— Я — тот язычник, за которого она хочет за­муж,— сказал он тихо.— Где она сейчас?

Но он не получил ответа на свой вопрос в этот вечер, поскольку, пока он говорил, брат Виллибальд медленно сполз на стол и крепко заснул, положив голову на руки. Орм изо всех сил старался разбудить его, но напрасно. Наконец он поднял его, отнес на кровать, положил там и набросил на него шкуру. Он с удивлением заметил, что этот маленький монах начинает ему нравиться. Некоторое время он сидел в задумчивости над кружкой пива. Потом, когда понял, что не хочет спать, его снова охватило нетерпение, он встал, пересек комнату и энергично затряс брата Виллибальда.

Но брат Виллибальд просто перевернулся во сне на другой бок и тихо прошептал: «Хуже дьяволов!»

Когда на следующее утро маленький монах нако­нец-то проснулся, у него было несколько более спокой­ное настроение, и казалось, он был вполне доволен своим нынешним положением. Поэтому Орм не стал терять времени, чтобы узнать от него детали всего, что случилось с Йивой после того как он видел ее в последний раз. Она убежала из Йелинге вместе с епископом, предпочтя изгнание попечению короля Свена, и провела зиму вместе с ним в Вестминстере, с нетерпением ожидая, когда хорошие новости о пол­ожении на родине позволят ей вернуться в Данию. В последнее время, однако, до них дошел слух, что король Харальд умер в изгнании. Это заставило Йиву подумать о том, чтобы отправиться на север, к своей сестре Гунхильде, которая была замужем за датским ярлом Паллингом Нортумберлендским. Епископ не хотел отпускать ее в такое опасное путешествие, пред­почитая, чтобы она осталась на юге и вышла замуж за какого-нибудь вождя из этих мест, которого он помо­жет ей найти. Но как только он начинал разговор на эту тему, она бледнела от гнева и страшно ругалась на всякого, кто случайно оказывался рядом, не исключая и самого епископа.

Вот что смог рассказать маленький монах Орму относительно Йивы. Орм рад был узнать, что она спаслась от лап короля Свена, но его огорчало, что он не может придумать способа увидеться с ней. Его также беспокоил полученный им удар по голове и та боль, которую он до сих пор испытывал в результате него. Но Брат Виллибальд успокаивающе улыбнулся ему и заметил, что такие толстые черепа, как у него, переживут и более страшные удары. Однако он пос­тавил пиявок за уши Орму, в результате чего тот стал чувствовать себя лучше. Тем не менее, он не мог не думать об Йиве. Он подумал, что можно попытать­ся поговорить с Торкелем и другими вождями и уговорить их предпринять большой поход на Лондон и Вестминстер, в надежде, что это может позволить ему войти с нею в контакт. Но вожди были заняты трудными переговорами с послами, уточняя детали относительно даров, которые они должны были полу­чить от короля Этельреда, и вся армия сидела в безделье, ничего не делала и только ела и пила и думала над тем, сколько можно попросить у столь великого короля.

Оба епископа мужественно выступали от имени своего господина, приводя многочисленные аргументы, почему суммы, предлагаемые вождями, должны рас­сматриваться как чрезмерные. Они сожалели, что викинги, по-видимому, не понимали, что в мире су­ществуют более ценные вещи, чем золото и серебро, и что легче быку пролезть в дымовую трубу, чем богатому попасть в царствие небесное. Вожди викин­гов выслушивали их с терпением, и затем отвечали, что если какие-либо трудности возникнут у них в связи с этой сделкой, они стоически примут их, но они не могут принять суммы, меньшей той, которую они первоначально назвали. Если, добавили они, верно то, что говорят, епископы о царствии небесном и дымовой трубе, то они непременно окажут добрую услугу ко­ролю Этельреду, освободив его от части бремени его богатства.

Вздыхая, епископы увеличивали сумму, и наконец было достигнуто соглашение относительно той суммы, которую должен был выплатить король Этельред. Каждый воин должен был получить по шесть марок серебра в дополнение к тому, что он уже получил во время грабежа. Каждый кормчий получал по двенад­цать марок, а каждый капитан корабля — по шесть­десят. Торкель, Гудмунд и Йостейн получали по трис­та марок каждый. Епископы сказали, что этот день — печальный для них, и что они не знают, что скажет им их король, когда услышит о сумме, на которую они согласились. Они объяснили, что для него это будет тем более тяжелым ударом, что в настоящее время его послы ведут также переговоры с норвежским вождем по имени Олоф Триггиассон, который со своим флотом опустошал южное побережье. Они не уверены, сказа­ли они, что даже богатства короля Этельреда хватит, чтобы удовлетворить оба требования.

Когда они услышали это, вожди стали беспокоится, не запросили ли они слишком мало, и не опередят ли их норвежцы. Они быстро посовещались между собой, а потом, объявили, что они решили не повышать своих требований, но чтобы епископы не теряли времени, а быстрее везли серебро, поскольку, как они сказали, им очень не понравится, если норвежцам заплатят пер­вым.

Епископ Лондонский, дружелюбный и улыбчивый человек, согласился на это и пообещал, что приложит все силы.

— Я удивлен, однако,— сказал он,— что такие доблестные вожди беспокоятся об этом норвежском капитане, флот которого намного меньше вашего. Не лучше ли было бы для вас поплыть сейчас на юг, где стоит капитан, уничтожить его и его людей и, таким образом, завоевать его сокровища? Он недавно прибыл из Бретани на прекрасных кораблях, и говорят, что он захватил там неплохую добычу. Если бы вы это сде­лали, это еще больше бы усилило любовь к вам со стороны короля Этельреда, и в этом случае он без труда нашел бы требуемую вами сумму, поскольку тогда ему не надо было бы умиротворять жадность норвежского капитана.

Торкель кивал головой в неопределенности, а Гуд­мунд засмеялся и сказал, что предложение епископа определенно заслуживает внимания.

— Я никогда сам не встречался с этими норвеж­цами,— сказал он,— но каждый знает, что встречи с ними всегда кончаются доброй битвой, о которой пе­режившие ее потом смогут рассказывать легенды сво­им детям. Дома, в Бравике, я слышал, что мало кто за пределами Восточной Гутландии может тягаться с ними, и стоит, конечно же, выяснить, оправдана ли такая репутация. У меня на кораблях есть забияки с Аландских островов, которые уже начинают жало­ваться, что этот поход принес им хорошую добычу и отличное пиво, но не принес хорошей драки, и они говорят, что не привыкли к мирной жизни.

Торкель сказал, что он однажды сталкивался с норвежцами, но не против сделать это еще раз, как только заживет его рука, поскольку в битве с ними можно завоевать и славу, и деньги.

Затем Йостейн разразился громким смехом, снял шапку и бросил ее себе под ноги. Он всегда носил старую красную шляпу с широкими полями, когда не участвовал в битве, поскольку шлем раздражал ему голову.

— Посмотрите на меня! — закричал он.— Я ста­рый и лысый, а там, где возраст, там и мудрость, и я это вам сейчас докажу. Этот святоша может обма­нуть тебя, Торкель, и тебя тоже, Гудмунд, благодаря своему уму и хитрости, но он не может обмануть меня, потому что я — такой же старый и мудрый, как и он. Было бы очень хорошо для него и его короля, если бы он смог уговорить нас драться с норвежцами, потому что тогда мы уничтожим друг друга, а король Этельред избавится от нас всех, и ему не придется тратить свое серебро на тех, кто останется в живых. Но если вы послушаете моего совета, то не допустите этого.