Виконт де Бражелон или Десять лет спустя (3 тома) Ил. Ж.Боже
Шрифт:
— Итак, до свидания, дорогой друг, — сказал д'Артаньян, заключая Атоса в объятия.
Атос крепко обнял друга. Мушкетер, оценив его сдержанность, шепнул ему на ухо:
— Государственное дело!
Атос ответил на это лишь многозначительным пожатием руки.
И они расстались.
Взяв Рауля под руку, д'Артаньян направился вместе с ним по улице Сент-Оноре.
— Я поведу тебя к богу Плутосу, — сказал он дорогой молодому человеку. — Приготовься целый день видеть груды золота. Боже мой, как я изменился!
— Что это? Какое множество народа! — заметил Рауль.
— Скажите, сегодня не крестный ход? — спросил д'Артаньян у прохожего.
— Нет, сударь, казнь, — был ответ.
— Как казнь? — изумился мушкетер. — На Гревской площади?
— Да, сударь.
— Черт бы побрал дурака, дающего повесить себя в тот самый день, когда мне нужно получить деньги за наем моего дома! — вскричал д'Артаньян.
— Рауль, видел ли ты когда-нибудь, как вешают преступников?
— Нет, слава богу, еще никогда не приходилось.
— Сразу видна молодость… Эх, если бы ты постоял часовым в траншее, как, бывало, я, когда какой-нибудь шпион… Впрочем, я мелю вздор, извини, Рауль… Да, ты прав, жутко смотреть, как вешают. Скажите, пожалуйста, сударь: когда состоится казнь?
— Кажется, в три часа, сударь, — учтиво ответил прохожий, довольный случаем побеседовать с военными.
— А сейчас только половина второго. Если мы прибавим шагу, Рауль, я успею получить свои триста семьдесят пять ливров, и мы уйдем до прибытия осужденного.
— Осужденных, — поправил прохожий. — Их двое.
— Очень вам признателен, сударь, — сказал д'Артаньян с утонченной вежливостью, которую он приобрел с годами.
И, увлекая за собою Рауля, он поспешно направился к Гревской площади.
Д'Артаньян шел впереди и так ловко работал плечами, локтями и руками, что толпа невольно расступалась под его натиском. Там, где встречалось особенно сильное сопротивление, он пускал в ход рукоятку шпаги, пользуясь ею как рычагом, чтобы разделить самые сплоченные группы. Но делал он это с такой непосредственностью, с такой обворожительной улыбкой, что у пострадавшего слова протеста замирали на устах.
Следуя за своим другом, Рауль старался щадить женщин, взоры которых привлекала его красота, и оказывал решительный отпор мужчинам, чувствовавшим силу его мускулов. Благодаря всему этому оба успешно продвигались вперед в густой толпе. Когда показались виселицы, Рауль с отвращением отвел глаза. Что касается д'Артаньяна, то он почти не заметил их, всецело поглощенный видом своего дома с резным коньком и окнами, полными любопытных.
Он увидел на площади и около домов много отставных мушкетеров, одних с женщинами, других с друзьями, ждавших начала церемонии.
У кабатчика, снимавшего помещение д'Артаньяна, не было отбоя от посетителей, не только заполнявших лавку и другие комнаты, но расположившихся даже во дворе. Трое прислуживавших сбились с ног, подавая всем.
Д'Артаньян, обратив внимание Рауля на такое стечение народа, заметил:
— Ну, теперь у плута не будет отговорок, чтобы не заплатить мне в срок. Посмотри-ка, Рауль, какая здесь компания. Черт возьми, да тут не найдешь себе места!
Д'Артаньяну удалось поймать хозяина за конец фартука.
— Ах, это вы, шевалье? — сказал одуревший от суеты кабатчик. — Ради бога, обождите минутку! Эта сотня сумасшедших готова перевернуть вверх дном мой погреб.
— Черт с ним, с вашим погребом, лишь бы был цел денежный сундук.
— О, не беспокойтесь, сударь, ваши тридцать семь с половиной пистолей отсчитаны и лежат наверху, в моей комнате; но там сидят тридцать молодчиков и приканчивают бочонок портвейна, который я недавно раскупорил для них. Прошу вас, обождите минутку!
— Ну, хорошо, хорошо…
— Я уйду отсюда, — шепнул Рауль Д'Артаньяну. — Это веселье отвратительно.
— Нет, сударь, — возразил Д'Артаньян сурово, — вы должны остаться.
Солдат должен приучать себя ко всяким зрелищам. Характер нужно закалять смолоду, и человек только тогда может быть добрым и великодушным, когда глаз его тверд, а сердце осталось мягким. К тому же, дружок, неужели ты способен оставить меня одного? Это было бы нехорошо… Постой, вон там во дворе есть дерево. Пойдем, сядем в тени. Там легче дышать, чем в этом чаду, насыщенном винными парами.
Расположившись на новом месте, Рауль и Д'Артаньян могли слышать нарастающий ропот толпы и наблюдать за посетителями кабачка, которые сидели за столами или ходили по комнатам.
Дерево, под которым уселся Д'Артаньян вместе с Раулем, совсем скрыло их своей густой листвой; это был развесистый каштан с ветвями, склонившимися почти до самой земли; под ним находился поломанный стол, за который не садился никто из посетителей. В ожидании своих тридцати семи с половиной пистолей Д'Артаньян от нечего делать занялся наблюдениями.
— Господин Д'Артаньян, — заметил Рауль, — вам надо поторопить хозяина. Сейчас привезут осужденных, и тогда начнется такая давка, что мы не сможем выбраться отсюда.
— Верно! — отвечал мушкетер. — Эй, кто-нибудь! Подите сюда!
Но сколько он ни кричал, никто не являлся. Он собирался уже отправиться на розыски хозяина, как вдруг калитка в стене расположенного позади сада отворилась, визжа на ржавых петлях, и во двор вошел щегольски одетый человек со шпагой. Не закрывая калитки, он направился к кабачку, бросив мимоходом на сидевших под деревом быстрый взгляд своих острых глаз.