Виконт де Бражелон или Десять лет спустя (3 тома) Ил. Ж.Боже
Шрифт:
— Господин лейтенант, — начал опять король с заметным усилием, — мне кажется, что вы лишаетесь хорошего хозяина.
— Я в этом совершенно уверен.
— Найдете ли вы когда-нибудь такого же?
— О! Я знаю, государь, что вы единственный в мире. С этой минуты я уж не поступлю на службу ни к кому из королей земных и буду сам себе господином.
— Это правда?
— Клянусь вашему величеству.
— Я не забуду вашей клятвы.
Д'Артаньян поклонился.
— Вы знаете, господин лейтенант, что у меня хорошая память, — прибавил король.
—
— Я буду подобен солнцу, господин лейтенант, которое видит всех — великих и малых, богатых и бедных, дает одним блеск, другим теплоту, а всем — жизнь. Прощайте, господин Д'Артаньян… Прощайте, вы свободны!
И король, едва сдерживая рыдания, поспешно удалился в соседнюю комнату.
Д'Артаньян взял со стола шляпу и вышел.
Глава 15
ИЗГНАННИК
Не успел Д'Артаньян сойти с лестницы, как король позвал своего приближенного.
— Я дам вам поручение, — сказал король.
— Я к услугам вашего величества.
— Тогда подождите.
Молодой король сел писать письмо. Из груди его вырвалось несколько вздохов, но в глазах сверкало торжество.
«Господин кардинал!
Следуя вашим добрым советам и особенно покоряясь вашей твердости, я победил и одолел слабость, недостойную короля. Вы так хорошо устроили мою будущность, что благодарность остановила меня в ту минуту, когда я хотел разрушить ваш труд. Я понял, что был неправ, пожелав идти не тем путем, который вы указали мне. Какое несчастье было бы для всей Франции и для моего семейства, если бы раздор вспыхнул между мной и моим министром.
Однако это, конечно, случилось бы, если бы я взял в жены вашу племянницу. Я прекрасно это понял и с настоящей минуты не буду противиться своему жребию. Я готов вступить в брак с инфантой Марией-Терезией. Вы можете немедленно начать переговоры.
Любящий вас
Людовик».
Король прочитал письмо, потом собственноручно запечатал его.
— Отдайте это письмо кардиналу, — приказал он.
Приближенный вышел.
У дверей Мазарини он встретил Бернуина, который ждал его с волнением.
— Что? — спросил он.
— Письмо от короля к господину кардиналу, — отвечал приближенный.
— Письмо! Мы ждали его после сегодняшней утренней прогулки его величества.
— А, вы знаете, что король…
— В качестве первого министра мы обязаны все знать. В этом письме его величество, вероятно, просит, умоляет?
— Не знаю, но король не раз вздохнул в то время, как писал.
— Да, да, мы знаем, что это значит.
— Однако король по возвращении не был похож на счастливого человека.
— Вы, верно, не рассмотрели? И вы видели его величество, только когда он возвратился: во время прогулки с ним находился только лейтенант мушкетеров. Но я смотрел в зрительную трубу кардинала, когда глаза его преосвященства уставали. Уверяю вас, оба плакали: и король и дама.
— И что же, плакали они тоже от счастья?
— Нет, от любви: они давали друг другу клятвы самой нежной любви, которые король готов сдержать очень охотно. И это письмо — начало исполнения клятв.
— А что думает господин кардинал об этой страсти, которая, впрочем, ни для кого не тайна?
Бернуин взял под руку королевского посланца и, подымаясь с ним по лестнице, сказал вполголоса:
— Если говорить откровенно, кардинал надеется на полный успех этого дела. Знаю, что нам придется воевать с Испанией, но что за беда? Война отвечает желаниям дворянства. Кардинал даст своей племяннице королевское приданое, быть может, даже лучше королевского. Будут деньги, празднества и битвы. Все будут довольны.
— А мне кажется, — возразил приближенный, покачивая головою, — что такое маленькое письмецо не может заключать в себе столько важных вещей.
— Друг мой, — ответил Бернуин, — я уверен в том, что говорю. Господин д'Артаньян рассказал мне все.
— Что же именно?
— Я обратился к нему от имени кардинала и спросил, что там произошло.
Разумеется, я не открыл ему наших тайных замыслов, он ведь ловкий пройдоха. «Любезный господин Бернуин, — отвечал он мне, — король до безумия влюблен в Марию Манчини. Вот все, что я могу вам сказать». — О, неужели вы думаете, — сказал я, — что ради этой любви он способен нарушить волю кардинала?» — «Ах, не спрашивайте меня! Я думаю, что король готов на все! Он чрезвычайно упрям, и когда чего-нибудь хочет, так непременно настоит на своем. Если он задумал жениться на Марии Манчини, так непременно женится». С этими словами лейтенант простился со мной и пошел к конюшне; там он оседлал лошадь, вскочил на нее и пустился как стрела, словно за ним гнался сам дьявол.
— Значит, вы думаете…
— Что лейтенант знает гораздо больше того, что сказал мне…
— И, по-вашему мнению, господин д'Артаньян…
— Вероятно, скачет теперь за изгнанными красавицами и подготовляет все необходимое для успеха королевской любви.
Беседуя таким образом, оба наперсника подошли к кабинету кардинала.
Мазарини уже не мучила подагра; он в волнении ходил по комнате, прислушиваясь у дверей и заглядывая в окна.
Бернуин ввел к нему посланного, которому приказано было вручить письмо лично кардиналу. Мазарини взял письмо, но, прежде чем распечатать его, изобразил на своем лице ничего не выражающую улыбку, за которой так удобно скрывать любые переживания. Поэтому на его лице никак не отразились те чувства, которые возбудило в нем письмо.