Виктор Розов. Свидетель века
Шрифт:
Пошли под вечер. Идем. Тишина. И раздается только топот ног – этот, можно сказать, знаменитый топот ног, который потом повторится в фонограммах многих фильмов. Шлеп, шлеп, шлеп…
Вдруг – голос пожилой женщины из стоящих на краю тротуара:
– Возвращайтесь живыми!
Очень остро он это запомнил – женский возглас в мертвой, как ему казалось, тишине. И спустя годы даже включил в свою пьесу «Вечно живые».
– Но вернулись, конечно, не все. Мы покидали матушку-Москву надолго, а многие навсегда…
Из предыдущих бесед с Виктором Сергеевичем и его книги «Путешествие в разные стороны» я уже знаю, что будет для него дальше. Рытье противотанкового рва на историческом Бородинском поле, когда
В Театре имени Маяковского (бывший Революции) есть мемориал в память погибших, куда Виктор Розов каждый год 9 мая приносит цветы. Здесь имена тех, кто уходил на войну одновременно и вместе с ним, так что чувства его тут мне понятны. Но есть один вопрос, очень важный, который давно хотел задать, и вот задаю сегодня.
Это вопрос о том, почему он и другие, такие же, как он, которые могли не пойти на войну (имели право не пойти!), все-таки пошли.
– Наверное, у всех было по-разному и вместе с тем в чем-то одинаково. Что касается лично меня, то на ваш вопрос я ответил в той же пьесе «Вечно живые». Там ведь моего героя тоже спрашивают, зачем он идет, зачем ему это. А он отвечает: «Я должен быть там, где всего труднее». Так он понимает долг.
– Значит, вы вложили в уста Бориса свое ощущение и свое понимание?
Борис Бороздин – Алексей Баталов герой фильма «Летят журавли»
– Абсолютно верно. Меня, конечно, за такие слова, произносимые в пьесе, нигде не ругали, но, думаю, некоторые критики все же косо посматривали: ишь, чего написал. Мол, легко сказать, а пошел бы ты сам?.. Однако совесть моя была чиста. А вот если бы не пошел, то не знаю, смог ли бы тогда жить.
Он говорит, что вопрос, как себя вести во время войны, каждым решался индивидуально. Напоминает, что немало было и таких, которые, наоборот, старались избежать, то есть от фронта любыми способами уйти.
Вот, может быть, знаете – было такое понятие: самострел. Война показала ему свое лицо, частичку этого беспощадного, ужасного лица, и он с отчаяния и от страха выстрелил в себя. Только чтобы больше не идти. Я, когда увидел первый раз войну, увидел раненых – эти перебинтованные головы, оторванные руки, ноги, совершенно отсутствующие и полные боли глаза, когда услышал эти стоны, во мне тоже что-то перевернулось. Может, одно время держался даже где-то на грани срыва. Но держался. Ну а когда война началась и я ехал из Кисловодска в Москву, мне уже было ясно: я должен принять в этом участие! Потому что мне в голову сразу влетела мысль отца, которую я не раз от него слышал: «Человек должен быть там, где всего труднее».
– Так это завет вашего отца?
– Вы правильно сказали: у меня были заветы. И мне хотелось, чтобы в пьесе моей это прозвучало именно как завет. Это главное!
– А как вы думаете, возможно ли до нынешней молодежи такое донести?
– До всех – нет. До всех и никогда это не дойдет. Тут вопрос серьезный! Из семьи, из дома твоего собственного, где дверная ручка, которую ты однажды починил, вот из этого дома что ты выносишь? В жизнь всеобщую. В общество. Дома тебя должны наполнить, грубо говоря – напичкать непременными, непреложными заповедями, которым ты призван следовать всю жизнь. Из дома надо выйти чистым и вернуться туда еще более очищенным, поскольку ты что-то еще познал.
– Я
– Мы с вами снова, в который раз, приходим к этому сложному делу – воспитанию. Мне хочется напомнить мысль английского философа Локка, которой открывается в его книге глава «О сущности человека». Приведу, кажется, дословно: здоровый дух в здоровом теле – вот истинный предел человеческого счастья, возможного в этом мире. Начало этой формулы в свое время мы часто повторяли, однако как утверждение звучало: в здоровом теле обязательно здоровый дух. Но ведь не так! В здоровом теле может быть такой дух, что не дай Бог… Разве вы не знаете?
– Болен сегодня дух, нездорова, и очень, духовная жизнь нашего общества.
– Да. И не представляю, когда же тут произойдут целительные перемены, которые крайне нужны. Очень далеко заходит! Так далеко уже все зашло…
Разговор наш длился долго, и могу лишь пожалеть, что газетная тесная площадь не дает возможности воспроизвести его полностью. Но, прослушивая несколько раз запись, я обратил внимание, как настойчиво мой собеседник возвращается к одному и тому же вопросу: а насколько сильны мы сегодня? Насколько реально сильна теперь наша страна?
– Я очень не люблю, – сказал он, – казенный оптимизм. И, по-моему, сейчас очень много лжи. Иногда у меня такое впечатление, что мы ничего, ничего не знаем… А какие испытания ждут нас впереди? С чем придется столкнуться, может быть, уже и в недалеком будущем?..
Старый писатель, человек, много переживший на своем веку, и настоящий патриот, душой болеющий за судьбу Родины, он с большой тревогой воспринимает происходящее в нынешнем раздробленном и деформированном мире. Считает: опасность велика и многолика для человечества в целом и для нашей страны в особенности (хотя оговаривался все время, что никого не хочет пугать).
…А что же мы будем делать, если не останется у нас людей, исповедующих принцип: «Я должен быть там, где всего труднее»?
В СТАЮ ПОПАЛ – ХВОСТОМ ВИЛЯЙ?
А об этой встрече с Виктором Сергеевичем, когда он уже был безнадежно болен, рассказывает моя коллега по «Правде» Татьяна Витальевна Морозова, которая теперь тоже ушла от нас. Поводом для встречи стал портрет писателя, представленный на художественной выставке.
Молодой художник Святослав Гуляев, лауреат первой премии конкурса «Пушкин и Москва», особенно ярко заявил о себе в год 200-летия А.С. Пушкина. В музее Пушкина была развернута его выставка, посвященная поэту. Литературные темы переплелись с историческими сюжетами, в частности, поражала картина «Пир Петра Великого», посвященная 300-летию Российского флота. А недавно в Центральном Доме литераторов состоялась седьмая персональная выставка двадцатидвухлетнего студента Суриковского института. Со стен булгаковского дома из картинных рам на зрителей смотрели Виктор Розов, Наталия Дурова, Геннадий Печников, Людмила Касаткина, Сергей Колосов, Светлана Коркошко. Судя по тому, что они пришли на открытие выставки и говорили много восторженных слов в адрес художника, портреты им пришлись по душе.