Виктор! Виктор! Свободное падение

ФРЕЙЯАВИС №7, июль 1980

Институт энергетики в Хеллере приступил к осуществлению исследовательской программы целью которой является создание карты национальных энергетических ресурсов В рамках программы предполагается изучить условия для использования силы ветра — например, на островах Фрейя, Хитра и Смела, выбранных учеными в качестве экспериментальных площадок.

Первыми зримыми признаками начала работ на Фрейе явятся четыре мачты, которые будут установлены восточнее и северо-восточнее Титрана. Две высотой 100 метров и две — 45. Две высокие и одна из низких мачт образуют своеобразный треугольник со стороной порядка 60–70 метров и расположатся в местечке Шипхейа, по дороге к Титрану. Четвертую мачту предполагается установить у Хьервогсюнда. Точное место будет определено в рабочем порядке к концу июля Ученые планируют также возвести для своих нужд небольшое строение рядом с тремя мачтами. Здесь будет установлено оборудование для обслуживания техники и фиксации результатов замеров, сюда будет подведена электроэнергия и телефонная линия, необходимая для передачи показаний и просто как средство связи.

По результатам двухлетних исследований возможно, будет принято решение о расширении деятельности и строительстве в 1983–85 годах промышленной ветроэнергетической установки. В случае успеха этого начинания речь пойдет о «заповеднике ветряной энергии» в составе 10–20 ветряков. 13 июня прошли переговоры, в ходе которых землевладелец Исак Гаустад положительно оценил проект и согласился предоставить место для его проведения.

Местные власти будут решать судьбу проекта 7 июля. Но в беседе с нашим корреспондентом г-н мэр сказал, что коммуна одобряет идею проекта.

осенью 1981 возвращался домой, проведя неделю в Лондоне, в кармане у него было десять фунтов и несколько норвежских купюр. Он спустился с небес вместе с семьюдесятью-восемьюдесятью норвежцами. Легкий толчок — и полет окончен. Путешествие к звездам, рассеянно усмехнулся Мортен Мартенс. Star Tours, не путать с космическими одиссеями. Star Tours, во время которых ему так и не удалось расположить к себе тихую молоденькую девушку, тщательно оберегаемую мамашей. Он предпринял две попытки, обе безуспешные. Сначала в гостиничном блекло-желтом кафетерии, там продавали свежие сандвичи с отпечатавшимся на хлебе пальчиком буфетчицы. Потом в крохотном баре, где пиво такое же тепловатое, как и атмосфера. Утонченная барышня, кажется, просто ничего не поняла. Не в пример мамаше; пришлось ретироваться не солоно хлебавши. Обычное дело, только в кино с такими красотками все просто.

Тем не менее в главном поездка удалась. Без особых проблем он уладил все свои дела, и будущее его теперь выглядело довольно привлекательно. Тем он и утешался, пока самолет заруливал на стоянку. Стюардесса заученным металлическим голосом пропела благодарственное «спасибо-за-приятное-путешествие», а потом из невидимых динамиков полилась шелковистая мелодия Мелакрино. Он закрыл глаза, стремясь продлить английский настрой. Чем покорила его эта маленькая, неудачно расположенная страна? Жизнь вроде такая же, как в Норвегии. Иная культура — может, это возбудило его любопытство? Или язык, в тонкостях которого он не разбирался? Или все дело во врожденной самоуверенности англичан? А может, просто его привлекло что-нибудь житейское, обиходное, футбольный матч, например? Накануне он побывал в Хайбери, где «Арсенал» и «Манчестер Юнайтед» так и не размочили нулевую ничью, серенькая игра с нудными тактическими распасовками у ворот, ни разу не увенчавшимися голом. Со спортивной точки зрения матч заурядный. И все же… На огромной трибуне им овладело чудесное чувство, которое хотелось растягивать до бесконечности. Он заразился общим ажиотажем. Звуки, запахи — он весь трепетал от них. Какие-то мелочи, для аборигенов пресные и примелькавшиеся, ему они вскружили голову, он был вне себя.

Не поймите превратно: необходимость идти завтра на службу не больно тяготила его, но пережитое за морем несравненное чувство свободы точно раздуло огонь в душе. Краткая поездка преследовала вполне определенную цель, которая и была достигнута. И ни угрюмый отель, ни непонятливая девица не имели никакого значения. Разве он не смаковал мельчайшую деталь операции? Рано или поздно он сможет — нет, он обязан! — вернуться туда и осуществить свою мечту. И так уж сколько времени потрачено впустую.

От этих мыслей стало гораздо легче. Жизнь вокруг перестала быть горькой, даже горько-сладкой. Его несомненно ждет триумф. Череда безликих серых дней не будет тянуться вечно. К тому же, теперь и будни наполнятся новым смыслом. Ведь появилась цель, ради которой стоит вкалывать.

Когда он открыл глаза, самолет стоял. Сосед уже топтался в проходе. Мартенс отстегнул ремень и выглянул в иллюминатор. Вернес. Тяжелое и враждебное название. Он поднялся на ноги и надел пальто. С сумкой через плечо и неизбежным пакетом магазина duty-free пошел со всеми вместе на выход. Звуки Мелакрино смолкли, у радиомеханика кончился рабочий день. Пассажиры засуетились. Некоторые заговорщически обменивались улыбками и кивками, как люди, чудом пережившие драматический перелет через Северное море. Долгожданное облегчение среди пионеров. Даже мать с дочерью облагодетельствовали его своими странными улыбочками. Возможно, он ошибся, но они показались ему надменными. Почти сочувственными. За кретина они его держат, что ли? Неожиданно в нем заговорила злость. Опять его донимают дурацкой жалостью, в которой он совершенно не нуждается. Если б они только знали, курицы самоуверенные. Вот подождите, подумал он с яростью. Вот только подождите! Мартенс тоже улыбнулся им в ответ — благодарно. Спохватившись, поспешно исправился и испепелил их пронзительным, враждебным взглядом. Но поздно. Обе уже смотрели в другую сторону и не узнали о его ненависти. Сволочи.

Не меньше двух минут он переживал эту ерунду, не в силах отделаться от гадкого чувства неполноценности — будто что-то в нем отталкивало их, и одновременно (и это самое ужасное) они странным образом выказывали ему свое сострадание. Только этого не хватало. Обычно он был просто одним из многих, и эта роль была ему по душе. Высовываться Мартенс не любил. Внешность у него обычная, заурядная, и вел он себя, вроде, как все. Но иногда, часто абсолютно неожиданно, Мартенс замечал у окружающих эту необъяснимую реакцию — точно у него нос обезображен огромным пятном или его снедает неизлечимая язва. Выдумки, конечно. Просто мнительность. Если б они знали, чем он жив, и какие фантастические дела он может проворачивать! Они о таких и мечтать не смеют.

Предвкушение скорого триумфа вернулось. Просто надо думать о будущем и почаще напоминать себе о собственных достоинствах. Прибывшие проходили таможенный досмотр; ревностные господа в темной форме открыли его видавший виды чемоданишко и поковырялись в белье. Под шмотками они обнаружили шесть пластинок, купленных им на Шафтсбери-авеню, свитер из верблюжьей шерсти, перед которым он не устоял на Риджент-стрит, и трубку фирмы Ирвин. Содержимое пакета из duty-free в Гатуике не выходило за рамки дозволенного — бутылка «Гленфиддиш Пью Малт», бутылка «Драй Сэк», шесть пачек золотого «Кэпстан Нэви Кат» и два больших «Тоблерона». Даже придраться не к чему, таможенники и рта не открыли. Полный порядок. Штамп в паспорте: «Въезд 27.09.1981. П/п ВЕРНЕС». Дотошные проверялы не удосужились обеспокоиться содержимым его заплечной сумки. Они не спросили, что это у него там в левом кармане, где за кошельком притулились кредитная карточка и удостоверение личности на имя некоего г-на Питера Кокрейна.