Вилла «Аркадия»
Шрифт:
Когда ее босс, Кей, почти девять лет назад открыла салон, женщины не торопились его посещать. Стеснялись ухаживать за собой, боялись, что это можно принять за изнеженность. Сидели напряженные и молчаливые, словно ожидая насмешки или какой-нибудь ужасной ошибки с ее стороны, пока она накладывала кремы и делала массажи. Но постепенно они стали завсегдатаями. И примерно в то время, когда адвентисты седьмого дня заняли старую методистскую церковь, дамы разговорились.
Теперь они рассказывали Камилле обо всем: о неверных мужьях, о непослушных детях, о горьких потерях младенцев и радости
Она склонилась над лицом Иви, потрогала кончиками пальцев затвердевшую маску для увлажнения кожи. Морской воздух создавал неблагоприятную среду для кожи. От соли и ветра на лицах женщин появлялись преждевременные морщинки, кожа старилась, покрывалась веснушками, и никакие увлажнители не помогали. Камилла носила свое средство для увлажнения в сумке и целый день его применяла. Терпеть не могла пересохшей кожи – ее даже передергивало.
– Сниму через минуту, – сказала она, постучав по щеке Иви. – Сначала позволю вам выпить чая. Тэсс уже идет.
– Мне уже гораздо лучше, дорогая. – Иви откинулась в кресле так, что оно запищало под внушительной тушей. – После сеанса у меня всегда такое ощущение, словно я заново родилась.
– Похоже, ваш Леонард тоже так думает.
– Вот и чай. Вы ведь пьете без сахара, миссис Ньюком? – У Тэсс была уникальная память насчет чая и кофе для клиенток. Бесценное качество для работницы косметического салона.
– Все правильно, дорогая. Чудесно.
– К телефону, Камилла. Кажется, из школы.
Звонила школьный секретарь. Говорила она твердо и в то же время елейно, как имеют обыкновение говорить те, кто привык с помощью стального обаяния добиваться своего.
– Миссис Хаттон? Здравствуйте, это Маргарет Уэй. У нас возникла небольшая проблема с Кейти, и мы подумали, что будет лучше, если вы сможете приехать и забрать ее.
– Что-нибудь серьезное?
– Нет, ничего. Просто ей нездоровится.
Ничто так не тревожит сердце, как неожиданный звонок из школы, подумала Камилла. Работающие мамы реагировали всегда одинаково: испытывали облегчение, что с ребенком ничего не случилось страшного, а затем раздражение, что им поломали весь рабочий день.
– Она говорит, что уже несколько дней испытывает недомогание. – Безобидное с виду замечание содержало легкий упрек: не посылайте своих детей в школу, если они больны.
Камилла вспомнила о книге записей.
– А ее отцу вы звонили?
– Нет. Мы предпочитаем сначала звонить матери. Ребенок всегда просится к маме.
Что ж, все ясно, подумала она.
– Ладно, буду немедленно, – сказала Камилла и повесила трубку. – Тэсс, мне нужно отлучиться, забрать Кейти. Кажется, она заболела. Я постараюсь быстро, но тебе, возможно, придется отменить несколько встреч после обеда. Мне очень жаль.
Мало кто согласится, чтобы их вместо Камиллы обслуживала
– Сейчас многие болеют, – подала голос Иви из-под маски. – Шейла не встает уже почти десять дней. Полагаю, зима слишком теплая. Бактерии легко размножаются.
– Мы с вами практически закончили, Иви. Не возражаете, если я отойду? Тэсс вместо меня нанесет вам на кожу сужающий поры увлажнитель.
– Ступайте спокойно, дорогая. Все равно мне тоже скоро уходить. Обещала Леонарду рыбу на ужин, а у меня закончился замороженный картофель.
Кейти уснула под одеялом. Она извинилась с необычной для восьмилетнего ребенка взрослостью за то, что прервала рабочий день матери, а потом сказала, что хочет спать. Поэтому Камилла, сидя у кровати и положив руку поверх одеяла, чувствовала бессилие, тревогу и в то же время раздражение. Школьная медсестра сказала, что девочка выглядит очень бледной, после чего поинтересовалась, не свидетельствуют ли темные круги под глазами, что она поздно ложится спать. Камиллу оскорбил ее тон и невысказанное предположение, что «состояние» Камиллы, как вежливо это называлось, не всегда позволяло ей следить за дочерью.
– У нее в комнате нет телевизора, если вы это имеете в виду, – резко ответила она. – Спать она ложится в половине девятого, и я читаю ей перед сном.
Но медсестра сказала, что Кейти дважды за эту неделю засыпала во время урока и вообще выглядела сонной, поникшей. А еще напомнила, что не прошло и двух недель с тех пор, как девочка болела в последний раз.
– Возможно, у нее легкая анемия, – предположила медсестра, и от ее доброжелательного тона Камилле стало еще хуже.
Когда они медленно шли домой, Камилла спросила, не из-за нее ли с папой все это случилось, но Кейти раздраженно ответила, что она «просто больна», ясно давая понять, что разговор окончен. Камилла не настаивала. Все говорили, что она хорошо справляется. Быть может, даже слишком хорошо.
Она наклонилась и поцеловала спящую дочь, потом погладила шелковую морду Ролло, их лабрадора. Пес со вздохом уселся рядом и стал тыкаться мокрым носом в ее голую ногу. Так она посидела с минуту, прислушиваясь к часам на камине и далекому гулу улицы. Придется позвонить. Она сделала глубокий вдох.
– Хэл?
– Камилла?
Она давно перестала звонить ему на работу.
– Прости, что отрываю. Просто мне нужно поговорить о сегодняшнем вечере. Ты можешь вернуться домой пораньше?
– Зачем?
– Кейти прислали домой из школы, а мне нужно уйти и обслужить пару клиенток, которых я отменила днем. Может быть, сделать перезапись.
– А что с дочкой?
Она слышала в трубке звук далекого радио – ни стука молотков, ни лязга инструмента, ни голосов, которые когда-то указывали на процветающую мастерскую.
– Какой-то вирус, наверное. Она слегка подавлена, но, по-моему, ничего серьезного.
– Тогда хорошо.
– Школьная медсестра считает, что у нее может быть небольшая анемия. Я уже купила таблетки с железом.