Вилла «Белый конь» (др. перевод)
Шрифт:
Меня вдруг осенило. Я, кажется, знаю, кто это. А он тем временем заливался соловьем:
– Моя фамилия Осборн. Захария Осборн. И, как я уже сказал, у меня раньше была прекрасная аптека в Лондоне, на Бартон-стрит, в Паддингтон-Грин. Во времена моего батюшки этот район считался очень хорошим, но, к сожалению, изменился в худшую сторону. Утратил репутацию. – Он, вздохнув, покачал головой. Затем спросил: – Это, если не ошибаюсь, дом мистера Винаблза? Вы, наверное... э... э... его друг?
– Не совсем так, сегодня я видел его лишь во второй раз. – Я говорил, обдумывая каждое слово. – Первый раз – когда был у него в гостях с родственниками.
– А, понятно... Да, ясно.
Мы уже
– Спасибо, – поблагодарил я.
– Не за что. Пожалуйста. Я... – Он смолк на мгновение, но тут же торопливо проговорил: – Я не хочу, чтобы вы подумали... то есть на самом деле я действительно вторгся в чужое владение. Но уверяю вас, вовсе не из досужего любопытства. Может показаться весьма удивительным, что я здесь. И привести к неверным выводам. Мне необходимо рассказать... э... э... прояснить суть происходящего.
Я ждал. Так, пожалуй, лучше всего. Любопытство, скорее всего именно досужее, охватило меня, и я желал его удовлетворить.
Мистер Осборн помолчал. Потом, видимо, решился:
– Хотел бы объяснить вам, мистер... э...
– Истербрук, Марк Истербрук.
– Мистер Истербрук, как я уже сказал, я должен объяснить свое довольно необычное поведение. У вас найдется немного времени? В пяти минутах отсюда, у развилки возле заправочной станции, есть приличное небольшое кафе, совсем рядом с автобусной остановкой. Мой автобус будет только через двадцать минут. Разрешите пригласить вас на чашечку кофе.
Я принял приглашение. Мы направились к развилке. Мистер Осборн, полагая, очевидно, что сумеет развеять сомнения насчет своей порядочности, и успокоившись, весело болтал о достоинствах Борнмута. Прекрасный климат, концерты, хорошее общество.
Мы вышли на шоссе. Заправочная станция была на углу, за ней – автобусная остановка. Рядом – чистенькое кафе, народу никого, лишь юная парочка в углу. Мы сели за столик, и мистер Осборн заказал кофе и печенье.
Он наклонился ко мне и стал изливать душу.
– Все это связано с одним делом, о котором вы могли прочесть в газетах. Случай отнюдь не сенсационный, на первые страницы не попал – так, кажется, говорят? Убийство католического священника. В районе, где его приход, у меня... у меня и была аптека. Однажды поздним вечером на него совершили нападение и убили. Невеселая история. Но такое теперь не редкость. Хоть мне и чужда католическая вера, следует признать – отец Горман был достойнейшим человеком. Однако не в этом суть, просто у меня возник свой особый интерес. Полиция опубликовала сообщение, что они просят явиться всех, кто видел в тот вечер отца Гормана. А я как раз именно тогда около восьми стоял у дверей своей аптеки и видел, как он прошел мимо. За ним по пятам крался человек. Внешность его была необычна и привлекла мое внимание. В тот момент я не придал этому никакого значения, но человек я наблюдательный, и у меня, мистер Истербрук, навсегда остаются в памяти виденные мною лица. Некоторые клиенты очень удивлялись, когда я им говорил: «Ах да, по-моему, вы заказывали этот же самый препарат в марте прошлого года!» Им приятно было, что их помнят. И для дела неплохо, я заметил. Одним словом, я дал в полиции описание незнакомца. Они поблагодарили, на том все и кончилось.
А теперь я перейду к весьма любопытному факту в моей истории. Дней десять назад я приехал на церковный праздник в деревушку, что здесь неподалеку. Мы с вами только что были рядом. И представьте себе мое удивление, когда я увидел того самого человека. Я подумал: он, наверное, попал в автомобильную катастрофу – он передвигался в инвалидном кресле. Я спросил, кто это такой; мне сказали –
Мистер Осборн неожиданно смолк. Я помешал бледную жидкость в чашечке и с опаской отхлебнул. Мистер Осборн положил себе три куска сахару.
– Что же, теперь вам все ясно, – сказал я.
– Да, – отозвался мистер Осборн. – Вроде бы...
В голосе его звучало разочарование. Он снова наклонился вперед, лысина сверкала в свете лампы, глаза за стеклами очков блестели от возбуждения.
– Объясню вам кое-что еще. Когда я был ребенком, мистер Истербрук, приятель отца, тоже фармацевт, давал показания на процессе Жан-Поля Мариго. Может, вы помните – он отравил жену-англичанку мышьяком. Друг отца показал: обвиняемый поставил чужую подпись в книге регистрации лекарств, содержащих яд. Мариго был осужден и повешен. На меня это произвело неизгладимое впечатление, сами понимаете – мальчишка. И у меня появилась затаенная мечта: вот бы самому когда-нибудь выступить на сенсационном процессе и содействовать торжеству правосудия над убийцей. Наверное, именно тогда я стал внимательно вглядываться в людей, стараясь запоминать лица. Признаюсь вам, мистер Истербрук, хоть это и может показаться смешным, но я много, много лет все ждал, а вдруг ко мне в аптеку явится кто-то, замысливший прикончить жену, и купит яд.
– Или новая Мадлен Смит, – подсказал я.
– Именно. Увы, – вздохнул мистер Осборн, – ничего подобного не случилось. А если и был такой клиент, то, значит, убийца избежал правосудия. Спокойнее думать, будто подобное бывает редко, но, к сожалению, оно случается – и весьма, весьма часто. А сейчас я узнал это лицо безошибочно. Не совсем то, конечно, о чем мечталось... Но все же есть надежда: появилась возможность быть свидетелем на процессе об убийстве.
Он засиял улыбкой детской радости.
– И все-таки, должно быть, вам обидно, – посочувствовал я.
– Да-а-а, – протянул мистер Осборн, и в его голосе опять послышались нотки разочарования. – Я человек упрямый, мистер Истербрук. День ото дня я испытываю все большую уверенность, что прав. Тот, кого я запомнил, – Винаблз, и никто иной. Да! – Он поднял руку, предупреждая мои возражения. – Знаю. Туман. Я был не так уж близко, но полиция не приняла во внимание, что я тщательно проанализировал все запомнившееся. Не только черты лица, большой нос, кадык... Я запомнил посадку головы, угол между шеей и плечом. Я повторял себе: «Признай свою ошибку, не упрямься». Но чувствую нутром – ошибки не было. Полиция утверждает: такое невозможно. Действительно ли невозможно? Этим вопросом я задаюсь.
– Однако при тяжком увечье...
Он прервал меня, замахав в ажитации указательным пальцем:
– Да, да, но долгий опыт работы в системе национального здравоохранения... Знали бы вы, чего только не творят люди, на какие только уловки не пускаются! Прямой обман врачей! И представьте, многим такой обман сходит с рук. Я вовсе не говорю, будто медики – доверчивая публика, очевидная симуляция от них не ускользнет. Но есть особенные приемы, и тут фармацевт скорее распознает обман, чем врач. Некоторые лекарства, к примеру, или же совсем безвредные препараты могут вызвать лихорадку, различные кожные высыпания, раздражения, сухость в горле, усиленную деятельность желез внутренней секреции...