Вилла «Роза»
Шрифт:
Холл расчистили от толпы, на входе в коридор портье преграждал дорогу.
– Проход запрещен, – сказал он.
– Думаю, мне можно, – Ано предъявил удостоверение. – Сюртэ, Париж.
Ему было позволено пройти, и Рикардо впритирку проскользнул следом. Марта Гобен лежала на полу; рядом с ней растерянно топтался директор отеля; врач стоял на коленях. Ано подал директору свою карточку.
– В полицию сообщили?
– Да, – сказал директор.
– А рана? – он присел рядом с врачом. Круглая ранка была чистой и аккуратной,
– Нет, – ответил врач.
– Но от ножа не может быть такой раны, – возразил Ано.
– Верно. Смотрите! – Он поднял с полу лежащее у самого его колена орудие, принесшее смерть Марте Гобен, – не что иное, как обычный вертел; с одной стороны у него было кольцо, с другой – острие, ручкой служил кусок простого белого полена. Дерево расщепили, воткнули в щель кольцо и закрепили бечевкой. Получилось примитивное, но вполне эффективное орудие. Доказательство его эффективности было распростерто перед ними на полу.
Ано отдал оружие директору отеля.
– Поосторожнее с ним. Передадите полиции. – И он снова склонился над Мартой Гобен. – Она страдала? – тихо спросил он у врача.
– Нет, смерть наступила мгновенно.
– Хоть это хорошо, – произнес Ано и поднялся на ноги.
В дверях стоял кучер.
– Что он может сказать? – спросил Ано.
Кучер выступил вперед. Это был грузный краснолицый старик в высокой белой шляпе, как у тысячи других кучеров.
– Что сказать, мосье, – буркнул он хриплым голосом. – Я посадил эту бедную женщину на вокзале и повез, куда она попросила, а потом обнаружил, что она мертва. Теперь день потерян. Кто мне за это заплатит?
– Я, – сказал Ано и подал ему пятифранковую бумажку. – Держите. А теперь отвечайте! Вы утверждаете, что женщину убили в вашем экипаже, а вы и знать не знали?
– А что я должен был знать? Я посадил ее на вокзале, и она всю дорогу то и дело высовывала голову из окна и кричала: «Быстрее, быстрее!» Да, бедняжка спешила! Но я не обращал внимания. Чем больше она кричала, тем меньше я ее слушал, гляжу себе вперед и не обращаю на нее внимания. Лошадь не обязана бежать в гору.
– Значит, лошадь шла шагом. – Ано подтолкнул Рикардо и обратился к директору: – Комиссар Беснар придет через несколько минут, он пошлет за следователем. Нам здесь делать нечего.
Они вернулись в номер Рикардо, и Ано без сил плюхнулся в кресло. Рядом с трупом, в присутствии врача он сохранял невозмутимость, но теперь дал выход расстроенным чувствам:
– Какой кошмар! Бедная женщина! И это я, я заманил ее в Экс! Все из-за моей беспечности. Но кто бы мог подумать… – Он оторвал руки от лица и встал. – Я обязан был все предусмотреть. Немыслимая дерзость – вот почерк моего преступника. Я это знал, и я с этим не посчитался. И теперь у нас еще один труп.
– Вертел может вывести на преступника, – сказал Рикардо.
– Вертел?! Каким образом? Нож – другое дело, но вертел!
– Надо спросить в магазинах, в Эксе не много таких магазинов, где можно купить вертел, они должны помнить, кому недавно продали один.
– Откуда мы знаем, что его купили недавно? – с презрением выкрикнул Ано. – Мы имеем дело не с тем человеком, который пойдет в магазин за единственным вертелом и тем самым наведет на след полицию. Сколько вам это повторять!
Его непомерное презрение придало смелости Рикардо.
– Если убийца его не купил, то откуда взял? – упрямо возразил он.
– О, друг мой, он мог его стащить! Из любого отеля Экса! Думаете, кто-нибудь заметит пропажу несчастного вертела? Сколько людей в Эксе готовят на ленч почки на вертеле! К тому же меня волнует не только смерть этой несчастной, но и те сведения, которые мы потеряли. Она хотела что-то рассказать о Селии Харланд, и теперь мы этого так и не узнаем. Придется начинать все с начала, а у нас нет на это времени! Нет времени. Время уходит, а терять его нельзя. – Он опять уткнулся лицом в ладони и застонал.
Его горе было так искренне и так неистово, что Рикардо был потрясен им не меньше, чем гибелью Марты Гобен. Он стал его утешать:
– Вы же не могли предвидеть, что в Эксе в три часа дня…
Ано отверг его великодушный порыв:
– Это не оправдание. Я обязан был предвидеть. О, теперь у меня не будет жалости! – Вдруг его лицо изменилось. Потускневшие глаза снова вспыхнули. Дрожащим пальцем он показал на боковой столик. Там лежала почта Рикардо. – Вы еще не вскрывали письма?
– Нет. Вы пришли, когда я был еще в постели. Я до сих пор о них не думал.
Ано подошел к столу, посмотрел и сдавленным голосом сказал:
– Одно письмо, большой конверт. – У него дрожал и голос, и руки. – Швейцарский штемпель.
Он проглотил ком в горле. Рикардо одним прыжком подскочил к столу и разорвал конверт. Внутри было письмо, написанное незнакомым почерком. Он прочел вслух:
Пишу про то, что видела, и посылаю на ночь глядя, чтобы никто меня не опередил. Завтра приеду за деньгами.
Его прервал крик Ано:
– Подпись! Быстро!
Рикардо перевернул письмо.
– Марта Гобен.
– Она все-таки нам все расскажет! Все равно расскажет! – сипло прошипел Ано. Он подбежал к двери, рывком ее открыл, потом закрыл и запер. – Быстро! Мы не можем вернуть к жизни эту бедную женщину, зато можем… – Не закончив, он бесцеремонно вырвал письмо из рук Рикардо, сел за стол и стал читать. Рикардо тоже читал, заглядывая через плечо.
Это было именно такое письмо, которое, по его понятиям, должна была написать Марта Гобен – длинное, бестолковое, когда автор все никак не переходит к сути дела; письмо то раздражало своей глупостью, то разжигало азарт.