Вильямс
Шрифт:
Лаборатории и опытные участки, созданные упорными усилиями и трудами целой плеяды русских ученых на протяжении трех десятилетий, обречены были на постепенное разрушение и уничтожение. Это разрушение уже началось. Хранитель академического имущества за эти зимние месяцы с особой наглядностью ощутил всю преступность и дикость решения царского правительства, пожелавшего уничтожить неугодную властям Петровскую академию — гордость русской сельскохозяйственной науки.
Но царскому правительству удалось лишь отчасти выполнить свой давно Задуманный замысел уничтожения Петровки.
Страшная засуха 1891 года и вызванный ею
И в эти годы, когда выдающиеся русские ученые отдавали все свои знания и опыт разработке мер борьбы с засухой, улучшению приемов и способов земледелия, царское правительство не решилось осуществить свой варварский план полного истребления высшего сельскохозяйственного образования.
Поэтому летом 1894 года было принято решение открыть вместо Петровской академии Московский сельскохозяйственный институт. Пойдя на эту вынужденную уступку, царские власти постарались принять все меры к тому, чтобы вытравить навсегда «крамольный дух», отличавший Петровку.
Прежде всего институту был дан новый устав; институт превращался, по существу, в закрытое учебное заведение: все студенты обязаны были жить в общежитии, отлучаться в город можно было только по специальному разрешению инспектора. Институту постарались придать сословный характер — преимущество при поступлении оказывалось землевладельцам и их детям.
Обязательное проживание в общежитии, ло мысли авторов реакционного устава, сразу убивало двух зайцев: можно было следить за поведением студентов не только на занятиях, но и в частной жизни, и можно было оградить институт от детей неимущих родителей — главного источника беспокойства. Дело было в том, что до этого плата за обучение составляла 40 рублей в год, а теперь надо было платить одновременно и за обучение и за общежитие в десять раз большую сумму — 400 рублей в год.
Таким образом, вновь созданный институт хотели превратить в своеобразный агрономический лицей, рассчитанный главным образом на помещичьих сынков.
Ношение формы для студентов было признано обязательным. Мало того, новый устав обязывал студентов «отдавать честь генерал-губернатору, митрополиту, своим начальникам и профессорам».
Так царское правительство постаралось заранее подавить всякую возможность появления революционных настроений среди студенчества.
Но кроме этого, решили истребить «мятежный» дух и среди профессорско-преподавательского состава. Для этого была найдена очень простая мера: весь учебный персонал Академии, во главе с директором Захаровым, был уволен в отставку.
Новому директору — физику К. А. Рачинскому — министерство предписало набрать новый состав профессоров, причем ни Тимирязев, ни Стебут, ни многие другие прежние профессора и преподаватели не были приглашены в институт.
Исключение составили только самые молодые преподаватели Петровки, которые, по мнению начальства, не успели себя скомпрометировать, — Вильямс, Прянишников, Демьянов. Их приглашение объяснялось и тем, что не так-то просто было найти в то время подходящих кандидатов для замещения значительного числа так внезапно освободившихся кафедр.
Трое молодых ученых колебались — они не знали:
Большую роль в решении Вильямса и Прянишникова начать работу во вновь открываемом институте сыграл П. А. Костычев. Он незадолго перед этим был назначен директором департамента земледелия и принимал все зависящие от него меры для того, чтобы по возможности смягчить «реорганизацию Петровки». Он тоже посоветовал молодым ученым, большие достоинства которых он уже сумел оценить, не покидать их старую Петровку.
В это время заботу о дальнейшей судьбе Вильямса проявляет бывший петровец А. А. Измаильский. В ответ на просьбу Докучаева порекомендовать ему помощника для работ в его «Особой экспедиции» Измаильский горячо рекомендует Вильямса. Говоря о другом кандидате на эту должность, опытном агрономе П. М. Дубровском, Измаильский отмечает, что Вильямс ему «не уступит» [12] .
12
«Архив Академии наук СССР», фонд 184, опись 2, № 38, письмо от 9 февраля 1894 г.
Однако Вильямс, так же как Прянишников и Демьянов, в конце концов принял предложение Рачинского и занял в новом институте кафедру общего земледелия.
VIII. ПЕРВЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ
«Василий Робертович совершил много путешествий и познакомился со всем тем богатством, которое дает нам растение в различных областях земли».
В сельском хозяйстве царской России наблюдалась мрачная и, казалось бы, неотвратимая закономерность: в среднем раз в три года случались засухи, приводившие к неурожаям и голоду. Особенно катастрофической была засуха 1891 года, охватившая 29 губерний Европейской России. Эта засуха приобрела характер подлинно народного бедствия, и ее тяжелые последствия заставили даже царское правительство подумать о возможных мерах борьбы с грозной стихией.
Лучшие люди России — писатели и ученые: Лев Толстой, В. Г. Короленко, А. П. Чехов, К. А. Тимирязев, П. А. Костычев, А. И. Воейков и другие — приняли горячее участие в борьбе с этим ужасным народным бедствием.
Самый выдающийся, не потерявший своего значения и сейчас, труд по борьбе с засухой принадлежал В. В. Докучаеву. Он выпустил в 1892 году свою знаменитую книгу «Наши степи прежде и теперь», в которой не только нарисовал страшную картину оскудения и иссушения южнорусских степей — житницы России, но и показал, что эти катастрофические процессы не являются непредотвратимым порождением природных особенностей степной полосы, а возникли под воздействием неправильной, хищнической эксплуатации земли в условиях капитализма.