Винляндия
Шрифт:
— Мы просто пара… — в кой момент Вато злонамеренно спел «полоумных» вместо «пиздоболов». Оба оборвали и вперились друг в друга. За следующие несколько лет, пока они налаживали совместное предприятие, так случалось постоянно — иногда им удавалось перебраться с одного края песни на другой в совершенном согласии, но по большей части нет. Песня стала чем-то вроде доски объявлений их партнёрства, пространством, где они могли вывешивать эти вариации как свои заметки насчёт насущных вопросов или планов на день. Накануне вечером, к примеру, выехав на грузаче, Кровник пел: «И нажрёмся мы мусорной жрачки / Она точно на вкус как говно…» — имея в виду дебаты, не утихавшие всю неделю, насчёт того, куда вести третьего партнёра «Буксировки В-и-К», Тхи Ань Чань, обедать в её день рождения, чью дату Кровник, компанейская кумушка, обнаружил в её папке.
— Не хочет она жрать эту парашу, она там парашу тока и ела, а обсобенно на своё деньрожденье, Кровник, — говорил Кровник.
— Ладно, Вато, — говорил Вато, — тогда как насчёт мексиканской, отведём её в «Тако Карахо» [82] , начало в полдень, живые марьячи гуляют, горячие мексиканские антохиты [83] …
— Эй, да такую парашу, может, только ты жрать и способен… — Задача казалась невыполнимой — любой вариант едального заведения был чреват риском оскорбить, а ни тот, ни другой не желали навлекать на себя никаких проклятий типа Дамо-Драконьих, от женщины, коя нынче держала в изящных своих ручках все до единой финансовые детали В-и-К, включая множество интересных не только для ВНС [84] , но также для организаций, что далеко не так жеманно относились к воровству. Хотя Вато и Кровник не жалели усилий и времени на отрицание этого, её боялись оба. В мае 75-го они нашли её в Пендлтоне, где она томилась с тысячами других, кто хлынул сюда после падения Сайгона, но совместная история у них уходила ещё глубже, к их ещё военным связям с легендарными операциями Гормана Пухха («Духа») с денежными переводами и пиастрами — там они купили себе место в такой нужный момент запутанной финансовой саги Духа, что у них возникла настойчивая метафизическая иллюзия, будто они свершили прямо-таки ангелическое вмешательство. Взамен они обрели доверие суеверного Пухха, куда, как выяснилось, включалось упоминание их в его завещании: им следовало принять на себя его обязательства в отношении Тхи Ань Чань.
82
От исп. carajo — хуй.
83
От исп. закуски, букв. маленькие капризы.
84
Внутренняя налоговая служба.
— Не помню, чтоб мы этом вообще говорили, Вато.
— He-а, это мы только что, нет?
— Ну вот.
— Мы обязаны Пухху.
— Пухх был обязан ей. — Он раскошелился на её образование в одной из Écoles des Jeunes Filles [85] в Сайгоне, плюс небольшое денежное пособие, по причинам, о которых ходили лишь слухи. Одна история гласила, что он зажарил всю её семью и его мучила совесть, но ни то, ни другое на старину Духа как-то не походило. Несколько месяцев спустя, выйдя слишком близко не к той опушке, Горман словил кранты. На базе капеллан хранил его письмо для Вато и Кровника, в котором впервые и всплыло имя Тхи Ань Чань. Они выпили тёплой колы, сели, а над джунглями грохотали «фантомы», вертолётные лопасти взбивали влажную жару. Годы спустя, повзрослев и ДБР [86] , она оказалась в Пендлтоне, в армейской палатке на 25 человек, вся профильтрованная, просто ждала, курила «Холодки» и слушала рок-н-ролл по AM. В условие их спонсорства, они наняли её своим бухгалтером, но вскоре, признав ценность, выделили ей равную долю в бизнесе. А теперь оба от неё так дёргались, что были готовы на что угодно, лишь бы её не расстраивать.
85
Школы для девочек (фр.).
86
Дипломированный бухгалтер-ревизор.
— Слышь,
— Ой-ёй, — буркнул Вато.
— Ты чё-то не то сделал?
Вато прикинул, должно быть тот бургер с картошкой, что он взял за пластик компании. В кабинете у неё он провёл десять минут, никаких звуков из-за двери не доносилось. Вышел Вато, тряся головой. Сталось так, что Кровник как раз оказался тут же.
— Ну, э-э, как ‘но, Кровник?
— Вот сука вьетнамская, знаешь чё, она вообще кой-чё, — ответил Вато.
— Эт’ ты мне гришь? Я и так знаю.
— Ага теперь, у неё и ствол какой-то, Вато.
— Ствол. Какой?
— «МАК-10» ки-комовский.
— Не бывает такого. Она им в тя тыкала?
— Кто его видел? Ты видел?
— Я не — а ты?
— Я видел, Вато.
В конце концов решили устроить праздничный обеденный перерыв в предприятии духовного питания высшей марки под названием «Есть ещё потрох», встал вопрос: кто будет её приглашать? Пришлось спорить полчаса, прежде чем договорились сделать это вместе. Но кто войдёт первым, когда она крикнет: «Войдите!»?
— Сука вьетнамская грит «Войдите», — пробормотал Кровник.
— Ну так и иди, — Вато шёпотом.
— Это что за срань ещё, «так и иди»?
— Кто там? — крикнула из-за двери женщина.
— Мы! — взверещал находчивый Вато.
— Шш-шш! Тя хто спаршивал?
— Так она ж, мужик…
Дверь открыла Тхи Ань Чань и вгляделась в их двоицу. Ки-комовского «МАКа-10» нигде не, по крайней мере, ни на какой случайный взгляд, наблюдалось. На ней был оленьего цвета комбез из рыхлого хлопка, аксессуаризированный различными оттенками красного — оправой очков, шарфиком, ремнём и замшевыми сапожками пастушки, что могли бы определить её в диапазон средней величины трёхзначных чисел. Красные дизайнерские заколки заглаживали ей волосы наверх, подальше от выразительного чела и висков, которые часто казались готовы выдать больше, нежели соглашались её экранированные глаза.
— А она ничего так, — высказался Вато Кровнику поздней тем же вечером, уже на дороге.
— Ты это в смысле?
— Ай, ну знаешь, сделала б чегонть с волосами, приоделась так, чтоб кожей посвечивать, ну?
Кровник, чья квота развлечений в тот месяц и близко не выбралась, позволил себе фыркнуть и полухмыкнуть.
— Счас опять себе на хуёк наступишь.
— Спасибо, и это мне за то, что послушный, всё делаю, как мне в терапии велели, старайся по тотальному честнаку со старым своим однополчанином и срали-вали. Мы всё это уже проходили, знашь, я опять могу.
— И не раз, — согласился Кровник.
— Всмысь, я никогда ничему не учусь, ты про это?
Когда грузовик их прибыл к заезду на автостраду, они полноформатно ссорились.
— Глаза разуй, Вато, там был автобус «Грейхаунда»…
— Видел, Кровник.
На них вякало радио. Вато его вывел на динамики и в носу, и в корме, и Кровника, по обыкновению удивлённого, корёжило децибелами, а грузовик вилял по своей полосе туда-сюда.
— Надо так громко?
Вато потянулся к ручке, и тут радио как раз грохотнуло:
— Привет, мальчики, — так, что — с обычным уровнем громкости — могло бы считаться женским голосом.
Вато окаменел.
— Это она! Сука вьетнамская!
— Вато и Кровник, Вато и Кровник, вы где, приём, пожалуйста?
— Мм, и впрямь на неё похоже, ту, про которую ты думаешь, так чего б тебе не взять и не снять трубку.
То был срочный вызов из Теневого Ручья. Танатоиды. «Буксировка В-и-К» была почти что одинока на этом участке 101-й в своём желании эвакуировать транспортные средства, связанные с танатоидами и, неизбежно, танатоидными историями. Сегодняшнее съехало вечером с края дороги на склоне и теперь сидело на верхушке яблони в саду под нею.
— Мы праль’на едем? — сделал вид, будто спрашивает напарника Вато.
— Ты штурман, сам мне скажи. — Поэтому Вато подчёркнуто изобразил, как достаёт карту округа из её бардачка, растрясает её хрусткими перкуссиями.
Немного погодя:
— Ниччё не вижу, что это?
— Ночь это, вот что, — ответил Кровник. — Желе-О-мозглый.
— Эй! Я плафон зажгу, ничего?
— Хм. Тебе ж карту читать, так лампочку для карты и зажги.
— Она сильно под торпедой, от неё круг света слишком маленький, в нём увидеть что-то — надо карту по дюйму двигать, и вот поэтому, отвечая на твой вопрос, я не хочу зажигать, никакую лампочку для карты.