Винляндия
Шрифт:
— Ты это о чём? — Драп распрямляется во весь рост.
Рекс отправлялся в страну Майских Событий и не видел причин не сказать:
— Драп — отступись.
— Ага, а дальше что?
— Математика. Открой теорему.
Драп нахмурился.
— Эм — мне кажется, с теоремами так не поступают.
— Я думал, они просто болтаются, как планеты, и… ну, время от времени кто-нибудь берёт и, знаешь… открывает какую-нибудь.
По-моему, нет. — После чего они остались, глядя прямо друг на друга, дольше, чем им снова б довелось. Ни тот, ни другой не мог знать, до чего немного будет
— А мы-то считали, что обо всём договорились насчёт этих пунктов доктрины, — и тут откуда ни возьмись какой-то лихой юный подросток с сервированным пикником, и все они садятся и едят разломанного краба с хлебом из опары, и пьют остуженное злато-зелёное калифорнийское «Шенен Блан», и смеются, и начисляют ещё вина: — в натуре невнятные споры, по всему студгородку пишущие машинки трещат, ночь напролёт, гудят телефонные провода, везде бегает энергичная молодёжь в поразительных количествах, и всё для чего?
Приятный пакет с хавчиком переводит взгляд.
— Я вот тоже себя спрашиваю.
— Ну, нас всё это время подставляли, как выяснилось. ФБР там было, как мозгляк какой-нибудь в баре, что всё время такой а-вот-не-подерётесь-парни. Анонимные письма и звонки, ночные всадники, спущенные шины, неприятности на работе и с квартирным хозяином, всё выглядит так, словно исходит от эт-самого как-его-там и БЛГВН / США.
Она осознаёт свою важность здесь, в тени, в безопасности, спасённая, для них обоих личность для притворных объяснений ей всякого, как способа договориться о приемлемой версии истории.
— Да, старина Рекс тут, он чуть не «сдул меня».
— Рекс!
— Боюсь, он самый, детка.
— Все талдычил: «Уже словил? А? Словил?» Я спрашиваю: «Что словил?» А он мне: «Ой, может, сейчас уже должен словить. А? Как считаешь, хорошо тебе будет сейчас словить?» А я видел, он в сумке с собой что-то таскает — такая грубо скроенная, наплечная, там бахрома ещё, их парни тогда некоторое время носили. Что-то концентрированное, тяжёлое, но наверняка не скажешь. Может, запчасть какая к машине.
— Образцы камней. — Они вдвоём хмыкают далёкому воспоминанию. — Просто парочка невинных хиппи, один с табельным.38-м. Трудно сказать, кто больший дурень.
Драп нашёл себе классического дятла, без никакого выхода, кроме того, в котором стоял сейчас Рекс, и никаких ресурсов, кроме старой «кейсовой» финки где-то в коробке, в глубине технического выползалища, а сам наблюдал за предметом в ридикюле Рекса, совсем как другой мужчина в ином контексте мог бы с интересом следить за тем, что у него в штанах, отмечая неуловимые перемены в расположении складок и холмиков при всяком своём движении, стараясь угадать длину, диаметр, и прочая…
— Ты на что это смотришь? — Рекс отчётливо ажитирован и чем дальше, тем больше.
— Ни на что.
— Ты на мою сумку смотрел. Считаешь, моя сумка — ничто?
— Ты какой-то сегодня расстроенный, Рекс, что такое?
Оба знали, что чем таким тут была Френези. Она
— Здрасьте, публика.
Такое лицо у неё он уже видел, только не знал, что оно значит.
— Слыхал про Драпа?
Хауи вышел на кухню, открыл холодильник и встал, уставясь внутрь.
— He-а, что случилось?
Парочка опять засмеялась, любительский, нескладный ржач, будто бы силы, что они выпускали на волю, были им в новинку, и с чем-то большим они уже вряд ли справятся.
— Эй! — крикнул Рекс, — думаешь, где он сейчас?
— Дома в постельке, — Френези пронзительно и придушенно мажа слова.
— На-мано! Можем и прям щаз. А?
— Можем план разработать и выполнить его, без порывов.
Его? не понял Хауи. В дальнем углу морозилки он нашёл банан в шоколаде из Эрмоса-Бич, весь кристаллический от неотмороженного снега, и забрёл обратно.
— А вы чего, ребята, на Драпа злитесь или что?
Парочка на тахте переглянулась, и Френези промолвила:
— Думаешь, ему надо сказать?
— Конечно, — Рекс с дополнительным сердитым смешком. — Кому расскажет старина Хауи?
— Но если вдуматься… — начал Хауи.
Поздняк.
— Драп — подсадка ФБР, — сообщила ему Френези. — Его задание — вывести нас когда-нибудь на не тот участок тропы, и угадай, кто нас там будет ждать.
— Ой да ладно, кто сказал?
— Он сам говорит.
— Эк. — У Хауи мгновенно пересохло во рту, и мороженый банан обратился в опилки. Блескоглазое отсутствие юмора в комнате втянуло в свой вакуум и по всей его ёжащейся душе холодную уверенность, что не дурака они валяют. — Не, слушьте, народ, если Драп на самом деле вам сказал, что он из ФБР, то надо всё членство сюда подтянуть, всех, собрать собрание, выложить всё.
— Ох блядь, Хауи, — она вдруг рассвирепела, — детсадовские игры.
— Они нас убивают, чувак, — Рекс убедительно, лицом к лицу, — запирают нас в свои федеральные кичи, обычные и психушки, хавают нас скопом, вот с кем он всё время работал. Притворялся. Доносил им на нас?
— Но, — Хауи теряя веру в свои доводы, — если они такие проныры, что крота нам засадили, за ними ж и соврать про Драпа не заржавеет, нет?
— Чего тебе надо, Хауи, — Френези гарцуя взад-вперёд, как рок-музыкант с микрофоном, словно бы перенаправляя энергию, которая доведёт её до шкод, — он мне сам сказал, вслух и громко, собственным ртом.