Виннипегская Стена и я

Запата Мариана

Эйден стоял у линии пятидесяти ярдов, сложив руки на бедрах, и смотрел на меня. Я была хорошо знакома с сухожилиями на его шее и видела напряжение в его плечах, которое не заметил никто, кроме меня; даже то, под каким углом он держал запястья, говорило мне о многом.

Его заполняло разочарование.

Я подняла руку и махнула ему.

Он не помахал мне в ответ, и я совсем не удивилась. Тяжело излечить разбитое сердце мужчины.

Поэтому я сделала единственное, что, как я думала, он поймет, прижала руку, которой махала, к животу и подняла средний палец,

как делала сотни раз до этого, когда думала, что он не смотрит.

И все еще будучи в шлеме, Виннипегская Стена покачал головой, и я знала, это смех в его проявлении.

— Эй, ты не можешь, мать твою, посылать Эйдена Грэйвса! — закричал на меня сердитый мужской голос с моего ряда.

Я оглянулась на него, не обращая внимания на нависшее надо мной тело Зака, который, казалось, приготовился защищать мою честь, и спокойно улыбнулась мужчине, который защищал Эйдена.

— Он мой муж.

В мгновение ока грубый пожилой мужчина, который кричал, успокоился. Я заметила, как он бросил взгляд на мою руку, где, конечно же, было мое новое кольцо. Я сама смотрела на него где-то раз двадцать за день, и в остальное время раз двадцать прикасалась к нему. Я до сих пор не могла поверить, что он подарил мне его.

— Ты прикалываешься надо мной? — рявкнул он.

— Нет.

На мне надета джерси Грэйвса.

— Ох, — и вот так все снова стало нормально. — Продолжай, — мужчина замолчал и задумался на секунду. — Можешь передать ему, что Гэри из Дентона надеется, что он не бросит эту дерьмовую команду? Прости мой французский, но без него мы отстой.

Что я должна была на это сказать?

— Хорошо. Передам.

Когда я снова посмотрела на поле, Здоровяк исчез.

— Это было ужасно, — заявил Зак.

Табло все еще горело, насмехаясь над фанатами и игроками, которые только что ушли.

31:14.

Ужас.

— Думаю, нам надо отсюда выбираться, — сказал Зак позади меня, когда двое мужчин на трибунах в пяти рядах от нас начали орать друг на друга.

Да, надо.

— Пошли, — ответила я, указывая в сторону выхода. Он опустил руку мне на плечо и проследовал за мной.

Я пробивалась сквозь толпы людей, поднимаясь по лестнице, ведущей к выходу. Фанаты были такими громкими, что у меня болели уши. Помня о двух пропусках в своем кармане, я повернулась к торговым палаткам, когда обнаружила маленький проход в стороне от человеческого трафика, пытающегося выйти.

— Ты пойдешь в комнату для семьи? — прокричал Зак, чтобы я его услышала.

Счет засел в моей голове, и я пожала плечами.

— Не знаю. А ты хочешь?

Зак посмотрел на меня любимым взглядом Эйдена.

— Нет, — это глупый вопрос, но он был достаточно добр, чтобы не говорить об этом. — Но ты должна.

Приподнявшись на носочки, я крикнула ему в ухо:

— Не думаю, что прямо сейчас он хочет меня видеть.

Зак сделал шаг назад и практически закричал:

— Иди.

Я снова шагнула к нему.

— Мне не нравится то, что я бросаю тебя и заставляю ехать домой в одиночестве, — объяснила я. — Плюс, что, если он не захочет отвезти меня домой?

— Выбирайся

отсюда, Ван. Тебе меня не обмануть, и мы оба знаем, как прямо сейчас все воспринимает Эйден. Иди. Я, возможно, выпью чего-то перед тем, как поеду домой, но если я тебе понадоблюсь, позвони.

Ага, чувствовала я себя не очень оптимистично или обнадеживающе. Я знала Эйдена. Знала, как он переживает поражения, особенно проигрыши плей-оффа, которые так плохо отражаются на всех. Конечно, может, я и развлекла его немного, показав средний палец, но все равно волновалась из-за встречи с ним.

Вот черт. Что он сделает? Наорет на меня?

Я не считала себя трусихой. Так что к черту.

Обняв Зака и взяв обещание, что он не сядет за руль пьяным, я пошла в комнату для семьи длинным путем. Охрана была более жесткой, чем обычно, но, наконец, я дошла до места назначения и увидела, что оно переполнено людьми. Люди сбились в небольшие группки, их лица были мрачными, некоторые еще пытались улыбаться, но по большей части они все выражали одно и то же — «вот дерьмо».

И я была не единственная, кто боялся увидеть человека, ради которого здесь собирались.

Моя проблема в том, что я не уверена, хотел ли меня видеть здесь Эйден, несмотря на то, что он дал мне пропуск. Он намекнул, что хочет, чтобы я пошла на игру, но теперь, когда они проиграли... я на всякий случай сжала перечно-мятную конфету, которую на всякий случай положила в карман. Мужчина, которым он был, захотел бы побыть в одиночестве, но Эйден, которого я знаю сейчас... ну, я не уверена.

С другой стороны, если он не захочет говорить со мной, если вместо этого он будет самим собой, я пойму. И буду не против. Не позволю его поведению обидеть меня или взволновать.

Это деловая сделка. Мы друзья.

Эти слова напоминали мне пустоту в голове, которую я ощущала и в сердце. Сезон окончен. Что он теперь будет делать?

И эта неуверенность удерживала меня в углу коридора, так как отсюда я могла наблюдать и заметить Эйдена раньше, чем он уйдет.

Игроки стали выходить из раздевалки вскоре после того, как я устроилась на своем месте в дальнем углу комнаты, и после того, как я помахала нескольким женщинам, которые в прошлом относились ко мне дружелюбно. Время шло и шло, и игроков становилось больше. Но ни один из них не был Эйденом.

Вытерев руки о штаны, я достала свой телефон, проверяя его, но не надеялась ничего там увидеть. Мне просто безумно не нравилось стоять здесь в одиночестве. Переступив с ноги на нору, большим пальцем я погладила край своего обручального кольца, слегка закругленные края камня отвлекали меня, пока все больше парней выходили в комнату. Некоторые бросали взгляд в мою сторону, но большинство шли прямо к своим любимым.

Шли минуты, и комната опустела, а я стояла и думала, сколько еще мне можно подождать, прежде чем вызвать такси. Может быть, еще минут десять? Зак, должно быть, уже давно уехал, и я уж точно не собиралась звонить Диане и просить ее забрать меня. Согласно ее последнему сообщению два часа назад, она проводила время со своим парнем. Фу.