Виннипегская Стена и я
Шрифт:
Он медленно кивнул, его черты никогда не теряли тонус настолько, чтобы их можно было считать расслабленными.
— Все уладится. Я знаю, что ты сожалеешь, — я заставила себя пожать плечами и выдохнула, и мне показалось, будто я сбросила несколько килограммов. — Я благодарна за все, но мне прямо сейчас надо пописать. Зайди за мной, когда будешь готов уходить.
Я улыбнулась ему, прежде чем направиться в ванную, нуждаясь в минутке для себя. Внутри ванной комнаты я прислонилась к двери и прерывисто вздохнула. Что я делаю?
«Все будет в порядке», — поняла я,
Сейчас только пять часов, спасибо смене времени, но, зная Эйдена, он захочет подписать документы так быстро, как только это возможно. Так что я не удивилась, когда он постучал в открытую дверь, соединяющую мою спальню с гостиной, и приподнял бровь, когда обнаружил меня сидящей на середине кровати, пока я пыталась обуздать восемьдесят различных эмоций, сражающихся в моей голове.
Я делаю это. Я, правда, черт побери, делаю это. Я выхожу замуж.
И если этого недостаточно, кажется, Эйден скучал по тому, что я посылала его. Кто бы мог подумать?
Но самое главное — я собираюсь выйти замуж за Эйдена Грэйвса.
Не уверена, плакать мне или смеяться. Или и то, и другое вместе взятое.
— Хочешь пойти и покончить со всем? — спросил он со своего места в дверном проеме.
Покончить со всем.
Это все решило. И сломало меня.
Я не могла ничего с этим поделать, я упала лицом на кровать. Я смеялась или плакала, и собиралась пойти с ним, чтобы не сорваться при мистере Романтичность.
— Конечно. Больше мне нечем заняться, — фыркнула я, приглушенная одеялом. Я собираюсь пойти и совершить уголовное преступление. Маленькая Ванесса и понятия не имела, на что она будет способна, когда станет взрослой.
— Почему ты смеешься? — его вопрос достиг меня, и меня прорвало еще сильнее.
У меня ушло мгновение на то, чтобы взять себя в руки, но, в конечном итоге, я смогла сесть и протереть руками лицо, улыбаясь дрожащей нервной улыбкой. Он, с другой стороны, стоял и смотрел на меня так, будто я сошла с ума.
— У тебя все это прозвучало так, будто мы идем в ДПС, чтобы обновить твои документы, и ты не хочешь идти, — я доползла до края постели и встала, разминая челюсть от того, как сильно меня пробрал смех. — Ты знаешь, где хочешь это сделать?
Он опустил вниз свой бородатый подбородок.
— В двух кварталах отсюда есть часовня.
Я кивнула, знакомое чувство тревоги снова наполнило мою грудь.
— Хорошо, — я осмотрела одежду, в которую он был одет еще с полета. — Дай мне хотя бы переодеть футболку, — он не разоделся. Так почему я должна?
Он бросил взгляд на мою футболку и ушел.
Я переоделась в нарядную блузку, которую много раз носила при нем, и встретилась с ним в гостиной. На нем до сих пор было худи и футболка с V-образным вырезом, он выглядел привлекательно и обыденно в одно и то же время. Позерство. Хотя моим вниманием завладел маленький медальон, выглядывающий в вырезе его футболки.
Я следовала за Здоровяком. Мы прошли через холл и вышли на жаркое солнце Вегаса. Он сказал, что часовня всего в
Днем все выглядит не так, как ночью. Эйден в шаге или двух передо мной, но я слишком занята осмотром магазинов и ресторанов, чтобы следить за ним. И, конечно же, через два квартала от нашего отеля он остановился перед маленькой белой часовней, которую, я уверена, видела в фильмах.
— Готова? — спросил меня Виннипегская Стена так, будто мы отправлялись на битву.
Нет.
Я не готова, но я внимательно всмотрелась в серьезное лицо Эйдена и подумала о том, как сильно он хочет жить в Штатах и не беспокоиться о своей визе, как я могу сказать ему «нет»? Ладно, могу, но большая часть меня, которая слабовольная на 100%, понимала. Я знала, каково это — не хотеть жить где-то.
Прощайте следующие пять лет моей жизни.
— Да, — ответила я, наконец. — Нам нужны фотографии. Работники Миграционной Службы спросят о них на твоем интервью.
Уголки его рта сдвинулись почти в подобие улыбки, которую я когда-либо у него видела, если вообще видела. Мои нервы стали как оголенные провода, в животе болело, но, кажется, я все делаю правильно.
— Что? Я проверила. Хочу быть готова, — не отправиться в тюрьму и получить то, что мне обещано. И разве это не то, что должен понимать Эйден? Я следую за его словом, полагаюсь на него, чтобы пройти через то, что он пообещал мне в конце этого предстоящего путешествия. Черт, когда мы разведемся, я могу попросить у него половину всего, чем он владеет. Очевидно, он достаточно доверяет мне, чтобы знать — я никогда не сделаю чего-то подобного.
— Все будет в порядке, — кажется, пообещал он мне через мгновение, а эта частичная улыбка до сих пор занимала большую часть его щек.
— Хорошо, — мои руки стали влажными. — Давай сделаем это.
Он кивнул, и мы вошли внутрь.
Двое людей, работающих за стойкой, очевидно, делали подобное много раз. Они и глазом не моргнули, когда увидели нас в повседневной одежде; они не болтали и не задавали вопросов, из-за которых я бы почувствовала себя странно. Я подумала о кольце, которое держала в кармане, и... я струсила. Я оставила его там, обещая себе, что позабочусь об этом позже.
Мы заполнили документы, которые они нам дали, и выбрали свадебный пакет за сто девяносто долларов, который включал в себя церемонию в часовне, букет шелковых роз, бутоньерку, на которую Эйден посмотрел с презрением, фотографа и CD диск с пятью фотографиями, которые задокументируют наш «большой день».
Священнику еще шестьдесят долларов.
Так что, за двести пятьдесят долларов Эйден и я стояли перед классическим свадебным алтарем с мужчиной, который, кажется, был нетрезв, и слушали, как он говорит слова, которые в одно ухо влетели и из другого вылетели. По крайней мере, у меня.