Вино богов
Шрифт:
Она перестала кусаться. С невероятным усилием она потянулась головой к его руке, подставила лоб для целительного касания. Теперь и ее стала покидать хворь, она вытекала из нее быстрым ручьем, невидимым для глаз, но принц это чувствовал, потому что болезнь Каллиопы уходила, пронзая его тело. Еще мгновение — и глаза девушки стали чистыми и ясными. Она еще была мертвенно бледна, но так, как бывают бледны от усталости, от изнеможения. Жуткие клыки стали обычными зубами, ушел и отвратительный запах. Принц присел, приподнял Каллиопу, чтобы вынести ее на свет солнца…
Но
Аматус широко распахнул створки двери, ведущей на балкон. Солнечный свет залил комнату, и слуги, злобно шипя, попятились. Держа Каллиопу, принц вынес ее на балкон. Дыхание ее оставалось холодным и частым, но то было дыхание выздоравливающей.
Принц не заметил, долго ли сражался с девушкой, борясь за ее жизнь, а зимние дни так коротки. Солнце вот-вот могло закатиться, а другого пути вниз у принца не было. Он ногой захлопнул двери балкона, опустил Каллиопу на пол и выхватил из ножен меч.
На шее у принца, на цепочке висел серебряный свисток — тот самый, что дал ему когда-то Кособокий. Принц вытащил его и подул в него — громко, как только мог. Увы, никто на его зов не ответил. Он знал: покуда солнце озаряет балкон, бояться нечего, но до заката оставался час с небольшим. Аматус посмотрел вниз, но не придумал, как бы он смог спуститься отсюда даже один. Он снова взглянул на Каллиопу. Увы, хотя она и оправилась немного и освободилась от проклятия, она все еще была слаба и хрупка. Как бы им ни пришлось выбираться из дома, ему все равно пришлось бы нести ее. Рука у принца была всего одна, и это значительно усложняло задачу.
Аматус тихо ходил по балкону, наклонялся через перила и все высматривал, не найдется ли способ спуститься, стараясь при этом как можно меньше шуметь. Оказавшись возле двери, он вдруг резко развернулся и рывком толкнул створки.
Почуяв живую плоть, вампиры сгрудились по ту сторону дверей. Но как только двери распахнулись, солнце, хоть и стояло уже низко над горизонтом, залило своими лучами комнату, ударило по вампирам. Послышался жуткий визг. Но только двое упали замертво. Остальные, визжа и постанывая, попятились прочь от света.
Аматус успел разглядеть, что некоторые из них, как и Каллиопа, еще далеки от бессмертия.
Аматус вновь захлопнул двери, наклонился к Каллиопе, а она потянулась к нему. Он нежно погладил ее волосы — они остались липкими, но уже стали мягче, — отбросил с лица пряди.
— Ты очнулась? Что я могу сделать для тебя?
— Можете одолжить мне ваш плащ. Вы меня выволокли сюда в ночной сорочке, ваше высочество, и хотя вам искренне благодарна, я замерзла. Как ваша рука?
— Не так хорошо, как хотелось бы. У тебя клыки острые, — усмехнулся принц, снял плащ и укутал им Каллиопу. А она оторвала от своей сорочки полоску ткани и перевязала руку Аматуса, бережно и аккуратно.
— Тебе случалось этим раньше заниматься? — спросил принц.
— Раны перевязывать или быть вампиршей? Первому меня научила моя нянька. Она считала, что такие вещи должна уметь делать королевская дочь. — Она прижалась к Аматусу. — Холодно. Знаешь, я все помню, но как бы хотелось забыть.
Аматус быстро огляделся по сторонам. Почему-то вдруг он встревожился — как бы вдруг кто-то посторонний не услышал и не узнал об истинном происхождении Каллиопы.
Она задремала на его плече, но как только солнце закатилось, пошевелилась и проснулась. Принц снова подул в свисток, и на этот раз ему показалось, что он расслышал вдалеке шум и крики.
— Сказки так не заканчиваются, — решительно заявила Каллиопа.
— Так не заканчиваются происшествия, которым суждено стать сказками, — уточнил Аматус, — но поскольку наша сказка еще недосказана, на это надеяться вряд ли можно. В саду возле замка Спящей Красавицы в колючих кустах спали сто мертвых принцев. Думаю, многие из них были славными парнями.
Шум приближался. Тень уже легла на широкую площадь и подбиралась к дому Каллиопы. Еще немного, и она начнет ползти вверх по стене к балкону, а потом еще несколько мгновений, и их окутает тьма, а как только на небе появятся первые звезды, на балкон вырвутся вампиры.
Аматус крепко обнял Каллиопу.
— Похоже, они там оживились, — отметил он. — Голодные, наверное. Мне и в голову не приходило, что все это произошло из-за нападения вампиров — ведь в городе никто не умер. Видимо, как только я исцелял очередного больного, его дом приобретал частицу белой магии, и вампир не мог туда вернуться. Но как же могло так получиться, чтобы вампир никого не убил первым же укусом? — С опозданием он вспомнил о том, что Каллиопа ничего не забыла. — Послушай, ты сказала, что помнишь все. Значит, ты знаешь, кто это. Кто же?
Каллиопа вздохнула и прижалась к Аматусу.
— Принц Аматус, ваше высочество… если нам суждено здесь погибнуть, ответ принесет вам огромную боль, но что толку? Если мы останемся в живых — тогда у нас появится время. Единственное я скажу вам: настоящий вампир в городе один, и как это ни странно, ему ненавистна собственная суть. Поэтому он не желает никому своей судьбы и каждую ночь питается кровью такого числа людей, какое вам под силу исцелить. Если бы вас сюда позвали в первый же день, ни я, ни мои слуги не пострадали бы, но к тому времени, когда все мы поняли, что произошло, уже было слишком поздно. Вы должны понять, что…
Внутри дома послышались грохот, звон стали, падало что-то тяжелое, катилось по лестнице, затем все стихло, кроме ритмичного глухого стука, который становился все громче и громче и в конце концов сменился грохотом и воплями.
— Хотелось бы мне, чтобы к нам пробился Вассант. Наверное, Седрик его сурово накажет, — вздохнул Аматус, — но ведь он ни в чем не виноват.
Он сам не особенно в это верил, просто ему не хотелось погибнуть, затаив обиду на друга.
Тень уже карабкалась по стене вверх, к балкону. Принц вытащил все три мушкета, взвел курки и аккуратно разложил оружие рядом с собой.