Винтервуд
Шрифт:
Но в оперу... Оставшись одна в спальне кузины, Лавиния перебрала весь ее гардероб и остановила свой выбор на розовом атласном туалете. Это было очень красивое платье, и Лавиния знала — ей оно будет как раз впору. Как бы кузина Мэрион себя ни баловала, ей не удавалось пополнеть. При тонкой талии она была плоской как доска. На Лавинии лиф будет сидеть гораздо лучше. А цвет для нее так просто идеальный. Вообще-то дело было здесь не столько в желании отомстить кузине Мэрион, сколько в том, что под влиянием колдовских чар древнего города ею овладело какое-то безумие. Ее одежда должна соответствовать окружающей красоте!
Но раз уж она решила надеть платье, почему
После секундного размышления Лавиния решила не снимать свой собственный скромный жемчуг, но, отыскав ключ от шкатулки с драгоценностями кузины Мэрион, извлекла оттуда обворожительные бриллиантовые серьги — длинные изящные подвески, прикрепленные к крошечным дужкам, — и с величайшим удовольствием их надела. Они замечательно оттеняли красоту ее зачесанных вверх белокурых волос, пылающие щеки и мерцающе-розовый цвет платья. Она решила, что так чудесно еще никогда не выглядела.
Глупо, конечно, придавать такое значение платью, да к тому же еще взятому взаймы, но ощущение у нее было такое, словно она вновь воскресла. Лавиния весело кликнула Джианетту и расхохоталась, увидев пораженное лицо девушки.
— Но, синьорина, пардон, миледи, — Джианетта вытянула вперед смуглый палец, — это же платье синьоры!
Лавиния тряхнула пышными юбками:
— Ну не чудесно ли это выглядит, Джианетта? Разве не чудесно я выгляжу?
Девушка восхищенно всплеснула руками:
— Ах, molto bella, molto bella [2] !
Лавиния знала, что мужчина в соседней ложе обратил внимание на ее туалет. Он и смотрел на нее так долго именно потому, что платье подчеркивало ее красоту. Она ничуть не жалела о своем дерзком поступке, хотя долгий взгляд незнакомца в театре не имел никакого значения — разве что поднял на мгновение ее дух.
И все же она радовалась, что кузина Мэрион не хватилась платья, которое утром было благополучно водворено на место. Она также была в восторге от того, что получила возможность провести какое-то время как ей вздумается. Она собралась побродить по Пьяцце, полюбоваться на витрины магазинов — эти маленькие сокровищницы, содержимое коих было для нее совершенно недосягаемо, — и, быть может, позволить себе отчаянное мотовство — выпить утреннюю чашечку шоколада у Флориана.
2
Очень красиво, очень красиво! (ит.)
Лавиния не признавалась самой себе, что надеется снова увидеть вчерашнее семейство. Девочка, кажется, говорила о том, что собирается покормить голубей... Но кто знает, когда она этим займется и оправилась ли неведомая Элиза от желудочного заболевания?
На Пьяцце толпились, как обычно, кучки зевак. Преобладала английская речь. Может, это объяснялось тем, что у англичан особенно громкие голоса? Во всяком случае, джентльмены в твидовых пиджаках и леди в платьях из муслина или органди, прикрывающиеся зонтиками, чтобы защитить свою нежную кожу от свирепого итальянского солнца, выглядели совершенно так же, как гости, собиравшиеся летом на загородные приемы там, на родине. Какая жалость, размышляла Лавиния, что англичане так густо растеклись по всему земному шару!
Но, несмотря на привычный облик людей, площадь Сан-Марко выглядела восхитительно экзотично?
Когда Лавиния устала от созерцания витрин, она позволила официанту усадить ее за один из столиков на улице перед кафе Флориана. Одарив ее соблазнительной улыбкой, официант
Лавиния согласилась, что это и в самом деле так, и, не ощущая ни малейшего стыда, порадовалась восхищению, которое явно вызывала у официанта. По ее аккуратному строгому платью он, без сомнения, видел, что она не из богатых англичан, тем не менее он не оставлял ее своим вниманием, а день и впрямь был превосходный. Где в Англии увидишь такое синее небо или сможешь наблюдать подобные сцены? Да и вообще, сидеть одной в кафе, не привлекая к себе нежелательного внимания! Можно было не тревожиться: на нее смотрели просто как на одну из полоумных иностранок, разве что очень хорошенькую, и она с удивлением чувствовала себя почти счастливой!
3
Добрый день, барышня! (ит.)
Лавиния допила свой шоколад прежде, чем успела заметить девочку в инвалидной коляске. Она сидела посредине Пьяццы в окружении машущих крыльями голубей. Кроме голубей, вокруг нее, похоже, никого не было.
Лавиния поискала глазами среди прохожих ее отца, того высокого темноволосого мужчину, или ее мать, или хотя бы какую-нибудь служанку в форменном платье, которая, по-видимому, должна была ее всюду сопровождать. Никого не было. Лавинии даже издали было видно, что ребенок очень напряжен. Девочка вцепилась руками в подлокотники коляски. Ее маленькие плечики неподвижно застыли. Казалось, она вот-вот ударится в слезы.
Поддавшись внезапному порыву, Лавиния вскочила и подошла к ней:
— Простите меня, дорогая, но с вами что-то случилось?
На девочке была розовая панамка из хлопчатобумажной ткани, затенявшая ее лицо. Когда она резко подняла голову, чтобы разглядеть, кто с ней заговорил,
Лавиния вопреки ожиданию увидела не залитое слезами, а злое, как у ведьмы, лицо.
— Кто вы такая? Почему вы заговорили со мной?
— Меня удивило, что вы здесь одна. Вы можете самостоятельно справиться с этой коляской?
— Нет, не могу, — отрезала девочка. — А вам-то какое до этого дело?
— Как вам сказать... — Ребенок был до того сердит, что казался почти смешным: этакая разгневанная маленькая кукла с красным лицом и горящими желтовато-коричневыми глазами! — Разве вам не приятно хотя бы то, что кто-то говорит с вами на вашем родном языке?
— Мне бы следовало сразу же догадаться, что вы англичанка. — Яркие глазки презрительно скользнули по неказистому платью Лавинии. — Вы при ком состоите?
— При весьма пожилой даме, — миролюбиво ответила Лавиния. — Во всяком случае, вам она, вероятно, показалась бы пожилой. Но она ушла к друзьям пить кофе, так что я на это время совершенно свободна. — И лукаво добавила: — А вы тоже отпустили свою служанку?
— Ах, эта несносная Элиза больна! А мой брат, обещавший побыть со мной, убежал. Когда папа узнает, он страшно рассердится.
— Вам не слишком жарко на солнце? Хотите, я передвину куда-нибудь вашу коляску?
— Нет, не трогайте ее. Я себя чувствую совершенно нормально.
— Простите, но я должна вам сказать, что лицо у вас прямо горит. Думаю, что от жары.
Девочка приложила руки к щекам:
— Вас это не касается.
— Но разве вам полезна такая жара? Я бы хотела, чтобы вы позволили мне передвинуть вас в тень. Может быть, мороженое...