Винтервуд
Шрифт:
— Так поведайте мне вашу страшную историю...
Она начала быстро рассказывать о безобразном скандале, о своем брате, заключенном в Пентонвиллскую тюрьму и ожидающем перевода в Дартмур, где
— Но бедному Робину досталась куда более тяжкая участь, — сказала она. — Семь лет тюрьмы.
— Он их заслужил.
— Ах что вы! Он был всего лишь безрассудным и слишком опрометчивым. Он меня очень любит.
— Я бы свою любовь к сестре проявлял иначе.
Лавиния поглядела на его сердитое лицо, и сердце у нее упало.
— Я прошу только не рассказывать эту историю Флоре. Я хотела бы, чтобы после моего ухода она продолжала думать обо мне хорошо.
— После вашего ухода? А как же ваше обещание остаться?
Лавиния заставила себя пристально взглянуть
— Когда я дала вам это обещание, вы не знали мою печальную историю. Я полностью освобождаю вас от вашего предложения, поскольку вы сделали его, пребывая в неведении.
— В неведении! — Его глаза смеялись. — Дорогая моя наивная Лавиния, все это я знал.
Она удивленно воззрилась на него.
— С тех самых пор мне хотелось вас защищать. Не надо, моя дорогая, так недоверчиво смотреть на меня. Неужели вы думали, что ваша кузина Мэрион могла удержаться от того, чтобы не рассказать мне о вас все при первой же возможности еще в Венеции? Такая замечательная злобная история о красивой молодой женщине, которой она страшно завидует! Право же, милая моя, вам следует получше узнать человеческую природу, если вы хотите воспитывать моих детей. А впоследствии, даст Бог, и наших с вами детей.
— Вы знали все это время! — прошептала она.
Он снова улыбнулся, прежде чем обнять ее.
— Появления наших детей нам придется подождать, но вот этого, — его губы прикоснулись к ее губам, — я больше ждать не могу.