Винтервуд
Шрифт:
Та к что до Рождества они решили веселиться. Шарлотта должна была надевать свои самые нарядные платья, чтобы развеять тоску, а Джонатан постарается эти последние дни в максимальной степени воспользоваться гостеприимством Винтервуда.
Но и на этот раз их планы были нарушены. Начали поступать письма из Венеции.
Кто был похоронен в Венеции? Может, все-таки контесса не умерла?
Шарлотта вначале думала, что эти письма — очередной трюк Джонатона, цель которого напугать ее и заставить выдать ему еще больше денег. Она не сомневалась, что
Но даже Шарлотта, похожая на призрак и говорившая теперь так, словно была не в силах остановиться, о гробе, драгоценностях, гондолах, отбрасывавших черную тень на синюю воду, об опие, от которого так крепко спится, о беззаботно стрекочущих цикадах, о голосе Джонатона, постоянно звучащем у нее в ушах и предъявляющем к ней все новые требования, даже она не могла дать ответа на последний и главный вопрос. Оставалось только сидеть и ждать, чтобы увидеть своими глазами того, кто может приехать.
Утро казалось бесконечным. Вряд ли, думала Лавиния, проходило пять минут, чтобы кто-нибудь не вскочил поглядеть в окно. Но подъездная дорожка, убегавшая вдаль под голыми ветвями деревьев, оставалась пустой. Дождь все еще шел. С голов сфинксов на террасе стекала вода, на плитах дорожек и в розовом саду стояли прозрачные лужи. День был пасмурный, темный, цвета тусклого янтаря. И хотя во всех комнатах весело потрескивали поленья, в трубах завывал ветер и внутри дома, так же как и за его стенами, царила гнетущая атмосфера.
Лавиния держала Флору в желтой гостиной, и по ее просьбе мистер Буш привел туда же и Эдварда. Молодой человек был очень изобретателен в придумывании всевозможных полезных игр, для которых требовались бумага и карандаш, но в этот раз Флора без всякого энтузиазма согласилась участвовать в этом занятии. Она, так же как и все в доме, пребывала в состоянии мучительного ожидания.
День склонился к вечеру, но звук колес экипажа так и не раздался и на дороге к дому не появилось какой-либо повозки, груженной чемоданами и коробками, принадлежащими таинственному пассажиру. Они явно ждали призрака.
Перед тем как совсем стемнело, Шарлотта потеряла всякий контроль над собой. Она исчезла наверху и спустилась вниз в своей амазонке. Она заявила, что задыхается и что ей необходимо выйти из дома, проехаться верхом.
— Не сходи с ума. На дворе ураган! — воскликнул Дэниел.
— Но я и есть сумасшедшая, — со смехом крикнула она ему в ответ. Глаза ее на белом лице ярко блестели. — Ты всегда это знал. Разве нет, любовь моя?
— Шарлотта, я запрещаю тебе ехать одной.
— О, я не одна. При моей лошади находится Питерс.
— В таком случае пусть он будет возле тебя.
— Конечно. Почему ты так волнуешься? Ты же знаешь, что я умею ездить верхом в любой ураган.
И это была сущая правда. Она выглядела просто великолепно, когда галопом поскакала прочь, — тоненькая, стройная фигурка, словно слившаяся в одно целое с лошадью. Лавиния заметила, как Флора следила за удаляющейся всадницей. Лицо у нее было напряженное, Застывшее, и Лавиния вдруг поняла, почему девочка в свое время ездила верхом так неосторожно и в конце концов упала. Она состязалась со своей красивой матерью.
Дэниел обнял Флору за плечи.
— Через несколько недель, детка, мы снова посадим тебя на лошадь.
— Через несколько недель! А почему не на этой неделе, папа?
— Ну что ж, тебя, конечно, можно посадить на Ники и поводить его за узду.
— На Ники! Моего старого пони? Папа, ты с ума сошел.
— Нет. И я не хочу, чтобы ты сходила с ума. Придется тебе потерпеть.
Впрочем, хотя голос Дэниела был ласковым, он явно думал о чем-то другом. Он мысленно следовал за Шарлоттой, умчавшейся в бешеном галопе. Думал ли он, что ему следовало помешать ей или хотя бы поехать вместе с ней, чтобы оберегать в пути? Но мог ли кто-нибудь уберечь ее от фурий, наверняка гнавшихся теперь за ней по пятам?
Прошел еще один томительный час. В дверях появился сэр Тимоти и сообщил, что они с Саймоном закончили свою шахматную партию. Саймон выиграл. Мальчик становится слишком большим мастером.
— Право слово, Дэниел, этот дом сегодня напоминает какой-то морг. Все сидят с таким видом, будто ждут страшного суда. Что, нашего долгожданного путника так и не видно?
— Нет, — коротко ответил Дэниел.
— Значит, сегодня можно ее больше не ждать.
— Почему вы считаете, что этот путник женщина, сэр Тимоти? — спросила Лавиния.
— Вне всякого сомнения, мисс Херст. Такими изощренными методами может действовать только женщина. Анонимные письма, лиловые бархатные платья! Подобные вещи приходят в голову только самым романтичным натурам. Паршивые дела творятся кругом. Не знаю, чем все это кончится.
Дэниел отвернулся от окна и подошел к Флоре, чтобы поцеловать ее в лоб.
— Отправляйся наверх.
— Ох, папа, нет! — Глаза Флоры тревожно расширились. — Почему надо меня отсылать прочь? Разве мне нельзя увидеть даму, которая приедет сюда?
— Весьма сомнительно, чтобы прибыла какая-то дама. Делай то, что тебе сказано.
Флора достаточно хорошо знала своего отца, чтобы понимать: это один из тех случаев, когда его ничем не удастся умаслить. Вообще она вынуждена была признать, что и в самом деле страшно устала и была бы рада, если бы Джозеф отнес ее наверх.
— Это, право же, в самый последний раз, — заверила она его. — Завтра я буду намного крепче.
Лавиния, собиравшая вещи Флоры, чтобы двинуться следом за ней, услышала, как Дэниел велел принести ему фонарь «молния». Он беспокоился о Шарлотте.