Вираж бытия
Шрифт:
Конечно, шансы на покупку линии патронов оставались. Но сроки…
– Значит так, – наконец подвел итог своих размышлений нарком. – Вы пока в Ковров не уезжайте. Дня два-три подождите в Москве. Вам ведь выделили номера? Вот. Пускай продлят. Я напишу записку. Попробую за эти несколько дней решить этот вопрос… определиться…
На этом разошлись, направившись в Москву.
Доехали довольно быстро. И пары часов не прошло.
Распрощавшись с членами комиссии и делегацией из Коврова Михаил Васильевич отправился «по гостям».
– Нет! Нет! Нет! И не просите! – махал он руками. – Я художник! Творец! Какие учебные фильмы? Я их и снимать не умею!
– Да что там уметь? Текстовая вставка. Потом маленький эпизод с действием. Новая вставка. И новое действие.
– Это не мой уровень!
– А чей?
– Ну… я не знаю… – развел он руками.
– Вы – лучший режиссер Союза. И вы не знаете своих коллег. К кому мне обратиться?
– Михаил Васильевич, могу сказать только одно – вы точно обратились не по адресу. Учебное кино – не моя специализация. Я в этом деле ничего не смыслю. Более того – смыслить не желаю. Не мое это.
– А в мультипликации?
– Аналогично!
– Даже если РККА пообещает вам выделить красноармейцев для массовки? Например, для больших батальных битв.
Эйзенштейн вздрогнул и словно бы сделал стойку.
– Что вы говорите? И сколько РККА сможет выделить красноармейцев?
– Достаточно для того, чтобы вы смогли сделать кадры панорамы какой-нибудь Бородинской битвы или, например, последнего сражения Спартака. Вам это интересно?
– Очень интересно! Очень!
– Тогда мы поговорим об этом, когда вы сможете удовлетворить мой интерес. Не за что не поверю, что у такого выдающегося режиссера нет никаких знакомств среди толковых мультипликаторов или создателей учебного кино, да и даже документального…
От этих слов Эйзенштейн скривился, как он лимона, но возражать не стал. На чем Фрунзе с ним и распрощался, отправившись ловить Дзержинского. Он ведь как бешенный паровоз постоянно перемещался. То сюда, то туда… особенно сейчас, готовя компромат на очень многих сотрудников в ОГПУ и НКВД.
– Зачем? – несколько раздраженно спросил он.
– Я покажу. Дело очень щекотливое и опасное.
– Что случилось? – наклонившись вперед, спросил он.
– И у стен есть уши. Давай я все покажу, а ты уже сам решить…
Феликс Эдмундович несколько поломался, так как у него были дела. Но все же уступил. И отправился на квартиру к Фрунзе.
– Видишь этот несгораемый шкаф?
– Конечно.
– Не узнаешь его?
– Шкаф как шкаф… – пожал тот плечами.
– Хорошо… – Михаил Васильевич достал «скороход» и открыл замок. Прямо на глазах Дзержинского. – Что смотришь? Эти английские замки – полная дрянь. Во времена царизма как-то мне вот эту штуку показали и все объяснили.
– Ключа нет?
– Ключ Яков Свердлов унес с собой в могилу.
– Что?! – подавшись вперед, явно удивленный услышанным.
– Этот
– И что там? – нервно сглотнув, спросил Дзержинский.
– Ничего хорошо, Феликс. Ничего хорошего. Для этого тебя и пригласил.
С этими словами он очистил стол, убрав все с него. И, распахнув дверцу, начал доставать содержимое. Оружие, деньги, ценности, бумаги… Заодно вручив главному чекисту страны, составленную им опись и краткую аналитическую выжимку. Когда же Фрунзе закончил извлекать содержимое, поясняя, на Дзержинского было страшно смотреть. Лицо перекошено. Сидит ссутулившись, схватившись за голову руками. И чуть покачивается.
– Меня тоже проняло, – произнес он, подсаживаясь рядом.
– Но почему? – тихо прошептал Феликс.
– Что почему?
– Почему он это сделал?
– У меня две гипотезы. Первая – банальная борьба за власть. Вторая – сворачивание дел и подчистка хвостов.
– Чего? – нахмурился чекист.
– Ты ведь в курсе, что мы, когда делали эту революцию, брали деньги откуда могли? Хоть у черта лысого, хоть у самого Сатаны. Под любые обещания.
– И к чему ты это говоришь?
– Владимир Ильич выполнять эти обещания не спешил. А вот некоторые – очень даже. В том числе и потому, что хотели обеспечить себе теплое местечко где-то на солнечном берегу Ниццы. Перед этим развалив все к чертям собачьим.
– Этого не может быть… Нет! Свердлов не мог быть предателем революции!
– Не можешь противостоять? Возглавь. Это старинный принцип, которым, среди прочего, пользуются элиты Великобритании вот уже несколько веков. А о том, сколько в партии еще во времена подполья было провокаторов ты и сам знаешь. Они ведь откуда-то брались?
– Но Свердлов…
– А ты не задумался чем все это время занимался Коминтерн? Выводил куда-то на неизвестные счета огромные деньги. Вроде как на мировую революцию, но ни ты, ни я этого достоверно не знаем.
Феликс промолчал. Лишь остро взглянул на Фрунзе.
Долго молчал.
Очень долго.
Наверное, минут пять. И наконец спросил:
– А почему ты считаешь, что я не в деле?
– Портрет Свердлова.
– Что с ним не так?
– Ты бы никогда не держал в своем кабинете портрет того, кто пытался убить Ленина.
– Ты кому-нибудь еще говорил об этой находке?
– Ты шутишь? Кому? Зиновьев – очевидно наследник Свердлова. Троцкий все развалит. Ему вообще ничего поручать нельзя. Он только рушить горазд.