Виртуальная подружка
Шрифт:
— Но ведь Стас не знал, что Сергей его брат.
— Что это меняет?! Мой сын — убийца?! Абсурд! Это просто невозможно!
— А что вы знаете о своем сыне, Игорь Эдуардович? Сколько ему было лет, когда вы видели его последний раз? Два года? Семь лет? Десять? Вы знаете, как он рос? Кем воспитывался? Когда папой Карло, а когда никем? В какой компании вращался? Почему Сергею пришлось выплачивать его долги?
— Довольно! Прекратите! Я все понял… Ему уже предъявлено обвинение?
— Насколько я знаю, пока нет.
— Это хорошо… Хорошо…
Игорь Эдуардович вскочил с дивана и загнанным зверем заметался по комнате. А я прикусила свой не в меру болтливый язык. Тоже мне, выискалась морализаторша! Интересно, кто мне дал право вести себя подобным образом с этим в принципе глубоко несчастным человеком? Как я могу его за что-то осуждать, даже если убийство действительно совершил Стас? Тем более что сам Стас был мне очень симпатичен, несмотря на свою нетрадиционную ориентацию. И, в отличие от Гурьева, я сильно сомневалась в его причастности к истории с антабусом.
— Я не могу оставить этого просто так. Не могу лишиться теперь единственного сына. Я должен сам во всем разобраться. Обязан ему помочь. И я обязательно придумаю, как это сделать. Надо только позвонить… Маше… Или сразу ему… Или… у меня ведь остались здесь знакомые…
— Игорь Эдуардович, пока вы не успокоитесь, вы никому не сможете помочь. Расследование только началось, толком еще ничего не известно.
— Когда оно закончится, будет поздно. Поверьте, дорогая моя, я знаю, как делаются эти дела. Мотив есть — прекрасно! Алиби нет — еще лучше! Улик не хватает — сфабрикуем! А там и оглянуться не успеешь, как сухари сушить поздно будет.
— Игорь Эдуардович, — расчувствовалась я: в конце-то концов, причиной его отчаяния стали именно мои слова. — Я работаю на телевидении, и у одного из моих сотрудников есть знакомые в милиции. Именно они занимаются этим делом, так что мы можем быть в курсе всех событий. И я уже обещала Элеоноре, что сделаю все возможное, чтобы разобраться в этом деле и найти убийцу Сергея.
Игорь Эдуардович с сомнением посмотрел на меня, но, понимая, что другого выхода у него нет, обреченно махнул рукой и снова сел на диван. Он весь как-то сразу осунулся, сник, постарел на глазах. Лицо оставалось бледным, а лихорадочный блеск в глазах сменился тусклой пеленой боли и осознания собственной беспомощности.
— Спасибо вам. Эллочка, простите меня за все. Знаете, я очень хочу побывать у Сергея.
— Мы можем поехать к нему прямо сейчас, — в глазах Элеоноры стояли слезы.
— Я был бы вам очень признателен.
Кажется, это уже было дело семейное, и моего участия в нем не требовалось.
— Вы меня извините, если я поеду домой? Как только мне что-нибудь станет известно, я вам сообщу.
— Разумеется. Спасибо. Я провожу.
Уже в дверях я повернулась к Элеоноре:
— Вы уверены, что я могу оставить вас с этим человеком?
— Полагаю, для беспокойства нет оснований.
— Вы не предполагаете, что он мог все это выдумать? Я имею в виду историю с братьями? Мы ведь даже не можем позвонить Стасу и спросить у него что-то, поскольку, по словам Игоря Эдуардовича, Косимов ничего не знает.
— По-моему, так притворяться просто невозможно. Кроме того, вы же сами видели его документы.
— Хорошо. Позвоните мне, когда вернетесь. Или если заподозрите что-нибудь неладное.
— Обязательно. Еще раз большое спасибо.
Дома меня ждал сюрприз в лице господина Гурьева Валерия Николаевича, удобно расположившегося в облюбованном им кресле.
— Все гуляешь? А мы, между прочим, волнуемся, — кивнул Валера в сторону подозрительно молчаливого Владимира.
Только этого мне не хватало. Мало, что ли, Володькиных упреков? Но я слишком устала, чтобы объяснять Гурьеву, насколько неуместно его замечание.
— Новости есть? — спросила я, падая на диван.
— Ну, если придерживаться сентенции о том, что отсутствие результата — тоже результат, то есть.
— Что ты имеешь в виду?
— Во-первых, то, что с работы меня, скорей всего, выгонят. Я там толком третьи сутки не объявляюсь.
— Это меня, сам понимаешь, мало волнует.
— Ничего себе! Это вместо спасибо?! Твоим, между прочим, делом занимаюсь.
— Мое дело — снимать передачи о довольных своей жизнью дамочках, а не гоняться за убийцами.
— Ты сегодня явно не в настроении, — наконец-то Валера понял, что в теперешнем моем состоянии я не отношусь к категории ценителей расхожих шуток. — Что случилось?
— А какое, по-твоему, должно быть настроение у человека, которого с температурой вытаскивают из теплой постели и заставляют тащиться на какую-то идиотскую семейную сходку, a la запоздалые смотрины?! А когда этот человек возвращается домой с надеждой на заслуженный отдых, кружку горячего чая и пару таблеток тригана, то застает в своей квартире наглого типа, вместо сочувствия накидывающегося на бедолагу с дебильными претензиями.
— Может быть, расскажешь? — прорезался голос и у Володи. — Мне, извините, тоже интересно.
— Ну прости, пожалуйста. — Валера заметно сник. — Поделишься?
— Сначала ты.
— У меня ничего интересного. Как ты и предполагала, разговор с родственниками Геллера ничего не дал. Я зашел на работу, пообщался с твоими ребятами. Они сказали мне, что надо попытаться найти связь между Бочаровым, Родионовым и Косимовым. Попробовал заняться этим вопросом, но безрезультатно. Полный ноль. Ни-че-го. Ничегошеньки.
— Очень мило.
— Кстати, я побывал в загсе, в котором был зарегистрирован брак Сергея и Элеоноры. Никакого брачного контракта они не составляли. Посему процедура стандартная. Если нет других наследников, в случае смерти мужа все имущество переходит к жене и наоборот. При разводе совместно нажитое имущество делится поровну между обоими супругами. Такое вот кино. А что у тебя?