Вирус Смерти
Шрифт:
– Нет! Вы многого не знаете и потому ошибаетесь, – запротестовал Ттар. – Послушайте. Сейчас мне некогда объяснять. Нам нельзя оставаться здесь ни одной лишней минуты, за это мы можем поплатиться жизнями. Давайте быстрее выбираться отсюда.
– Не раньше, чем я получу от вас ответы на некоторые вопросы. Вы с самого начала работали на Консорциум?
– О, великие, горящие кометы, ну конечно же. Однако они предали меня, не заплатив мне ни единого кредита. Это наглый обман.
– Теперь вы на своей шкуре испытали, каково быть преданным. Не все коту масленица. Что они сделали с Мейрой?
– Ничего. Но они хотят забрать ее с собой на Тори.
– Опять туда? Но зачем?
– Чтобы она помогла им договориться с торианцами,
– Но там нет никакого триденита. Сколько фаз я должен повторять вам эту истину?
– Мне совершенно наплевать, есть он там или нет, но они настаивают на том, чтобы я отправился с ними. В то же время они отобрали у меня все ампулы. Вот это хуже всего.
– Какие ампулы? Те, что я сделал на Тори?
– Да, те самые, с сывороткой.
– Так, значит, вы не потеряли их. Они все время находились при вас? – голубые глаза Хэка зажглись яростью, и Ттар съежился от страха.
– Но у меня еще кое-что осталось! – заикаясь проговорил Ттар.
– Они не нашли шприц! Смотрите!
И он поспешил вынуть инструмент из кармана комбинезона.
Хэк вырвал у него из рук шприц и проверил ампулу. Ага, зеленая, первая доза, та, что убивает вирус-паразит. К великому счастью, она оказалась цела. Хэк не знал, что будет с Мейрой, если ей не сделать вторую инъекцию, но другого выхода у него не было. Он не хотел потерять этот единственный шанс спасти ее. Забыв о Ттаре, Хэк шагнул к кровати и ввел сыворотку в предплечье Мейры. Когда раздалось шипение гидравлического цилиндра, глаза у Мейры широко открылись, и она громко закричала. Рука Хэка почти тотчас же закрыла ее рот, а секундой позже она впала в забытье, и тело ее сделалось послушным и безвольным. Хэк подхватил ее, не дав свалиться с постели, и уложил поудобнее.
К несчастью, шум привлек внимание охраны. По коридору протопали тяжелые ботинки, дверь каюты резко распахнулась, и туда ворвались два, одетых в форму служащих Консорциума, охранника с лазерными карабинами. Вслед за ними появилась знакомая фигура.
– Добрый день, Хэк, – добродушно произнес Профессор.
42
– Человек, по фамилии Бальзак, однажды написал, что бюрократия – это гигантский механизм, которым управляют пигмеи, – сказал Профессор, который, несмотря на всю серьезность ситуации, вел себя непринужденно, и даже с некоторой долей помпезности. – Правительство легко оставить в дураках, если у вас есть выдержка и сила воли. Я сомневаюсь, чтобы вы слышали о Бальзаке, но это и неудивительно, поскольку образовательные стандарты за последние годы имеют неуклонную тенденцию к падению. Это само по себе интересно, но выходит за рамки предмета нашей беседы.
Он улыбнулся, наслаждаясь произведенным эффектом.
То, к чему он стремился всю жизнь, находилось в пределах досягаемости, и ничто не могло остановит его теперь, когда последний участник операции «Тори» был у него в руках. Причем для этого ему, Профессору, не понадобилось даже шевельнуть пальцем. Такая удача свидетельствовала о том, что боги с улыбкой смотрят на задуманное им мероприятие, и это привело его в благодушное настроение. Ему неудержимо хотелось блеснуть своим остроумием, широтой познаний и неординарностью мышления перед теми, кто предоставил ему эту уникальную возможность. Он даже ощущал к ним нечто похожее на любовь. Во всяком случае эти люди заслуживали того, чтобы им позволили оценить всю гениальность ума, которому им пришлось противостоять, не подозревая об этом.
– Бюрократический аппарат, который мы называем Федерацией, раздутый монстр, Гаргантюа, высасывающий соки из населения, которым он управляет. В этой непомерной раздутости и заключается его слабость.
Слушатели по-прежнему смотрели на него безучастно. Выражение их лиц говорило о полном отсутствии интереса к тому, что он им пытался объяснить.
– Вы следите за
Все промолчали, и Профессор предположил, что примитивное мышление этих людей мешает им понять его объяснения.
– Я достаточно рано осознал, что одно правительственное учреждение находится в полном неведении относительно того, чем занято другое. Это дало мне возможность действовать открыто, несмотря на то, что я находился в недрах Специального Разведывательного Управления, которое буквально пропитано паранойей. Разумеется, для достижения этой цели мне пришлось проявить невероятную изворотливость и выдержку. Вы, дети мои, должны оценить это искусство. Я сумел рассчитать и предусмотреть все.
Ттар слушал, прислонившись к стене, и не сводил глаз с карабинов. Он уже испытал на себе вероломство Профессора, и его красноречие не производило на него впечатления. Слова есть слова, что с них толку, другое дело оружие.
Хэк стоял, решительно выпятив грудь, всем своим видом давая понять, что не позволит трогать Мейру. Одновременно у него мелькнула мысль, что перед ним находится сумасшедший, воображающий себя гением. Казалось, что он спустился со сцены третьесортного театра.
– Но почему вы это сделали? – спросил он.
– По самой простой причине – денежной. Я скоро должен уходить на пенсию. Вы представляете себе, что это значит? – он засмеялся резким, скрежещущим смехом. – Я собираюсь жить на нее всю оставшуюся жизнь. Плюс пособие на приобретение паршивой, малюсенькой квартирки во чреве одного из мегаполисов, где я мог бы коротать свой век в общении с другими Золотыми Гражданами. Неужели это достойный выход для меня, Профессора, человека, который создал Эс-Ай-Эй фактически с нуля? – его лицо, покрасневшее от возбуждения, сморщилось в презрительной гримасе, которая затем превратилась в улыбку. – Когда я узнал, что Консорциум пытается найти подход к паре наших агентов, то увидел в этом свой шанс. Мой час пробил. У меня будет куда более достойное будущее, нежели то, которое уготовило мне правительство. Что же мне оставалось делать, как не ухватиться за этот шанс обеими руками? И я не раскаиваюсь в этом. Угрызения совести меня не мучают. Ни в малейшей степени.
– Вы пытаетесь убедить в этом меня? Или себя? – с вызовом спросил Хэк.
– Как и все другие посредственности, вы не в состоянии оценить совершенство гения. Хотя, с другой стороны, что можно ждать от машины?
И в самом деле, перед кем он так разошелся? Ведь у них не было ни малейшего представления, или хотя бы сообразительности, чтобы в должной мере оценить достигнутое им. Осознание этого факта вызвало в нем раздражение и злобу. Его изношенная нервная система была и без того перенапряжена. Да, решил он, это тупые обыватели, перед которыми не стоит метать бисер. Его выцветшие голубые глаза сузились, и внезапно сменив тему, он, насупившись, отрывисто произнес:
– Что вы сделали с Мейрой?
Хэк взглянул вниз и понял, что Профессор не заметил шприц, который оказался под Мейрой.
– С ней не было никакого сладу, и мне пришлось отключить ее.
Он послал глазами знак Ттару, приказывая тому молчать.
– Отключить? Каким образом?
– Я ударил ее.
– Несмотря на всю вашу сверхсовременную начинку робота, этот поступок говорит о примитивизме вашего искусственного интеллекта. О, да, – добавил он в виде пояснения специально для Ттара, который недоуменно таращил глаза то на одного собеседника, то на другого, придя в полное замешательство. – Разве вы не знали, что ваш спутник не что иное, как превосходно отлаженная машина? Робот, манекен, гомункулус? Вы, наверное, даже восхищались им? И действительно, в нем есть чем восхищаться: высокий, красивый, прекрасного телосложения, не лишенный временами некоторой сообразительности. Так, значит, ему удалось одурачить вас, хотя вы и провели с ним долгое время! Мой дорогой друг, позвольте представить вам компьютерный аналог человека.