Вирус "В-13"
Шрифт:
Байдаров и на этот раз оказался умнее, чем она думала.
Стиснув зубы, закрыв глаза, фрейлейн Морге несколько секунд стояла неподвижно над шипевшим перегретым мотором. Потом вернулась в кабину и медленно поехала обратно в клинику.
Тем временем в клинике шел тихий, приглушенный переполох. С растерянными лицами пробегали на цыпочках служители. Слышался взволнованный шепот. Ослепленного песком рыбоглазого отправили в больницу. Он сопротивлялся, мычал, пытался что-то объяснить. Однако никто так и не понял, что он хотел сказать.
Дежурный,
Наконец, суматоха затихла. Кто-то из служителей погасил свет в кабинете главного врача и прикрыл двери.
Коридор опустел. В клинике наступила настороженная тишина.
И никто не заметил, как по коридору проковыляла сгорбленная фигура в синем Халате уборщика. У кабинета фрейлейн фигура остановилась, осторожно сверкнула по сторонам стеклами очков и исчезла за дверями.
…Ночная телефонистка на станции междугородных переговоров в Зиттине приняла вызов из кабинета главного врача клиники N 11. Телефонистка заторопилась – в списке, по которому разрешались внеочередные разговоры, телефон клиники стоял одним из первых, – она вызвала телефонную станцию в Кенне и попросила срочно соединить ее абонента с советским консульством…
Шоссе черной лентой стремительно уносилось под колеса. Машина гудела, как снаряд, пронизывая плотную стену мрака.
Байдаров больше всего боялся, что их могут догнать здесь на безлюдном шоссе, где не было свидетелей и ничто не мешало агентам шефа полиции расправиться с ними. В том, что где-то за ними следом мчится красный лимузин фон Штрипса, Байдаров не сомневался. Поэтому он вел машину на предельной скорости, которую позволяла дорога и которую мог дать задыхающийся от старости мотор “кадиллака”.
Стрелка спидометра качалась на цифре 100. Быстрее ехать было опасно: предупредительные сигналы поворотов то и дело возникали у дороги, выхватываемые из ночи мечущимися лучами фонарей.
Мотор изредка чихал на ходу. Байдаров старался придумать, что им делать в том случае, если эта старенькая комбинация из поршней, цилиндров и рычагов откажется работать. И сколько ни думал, ничего хорошего не приходило ему в голову.
Так они проехали уже около ста сорока километров.
Шоссе спустилось в глубокую ложбину, стремительно вынеслось на пригорок. Байдаров увидел несколько желтоватых огоньков переезда, а в стороне от них маленький красный глазок – фонарь опущенного шлагбаума.
– Переезд закрыт! – уронил Байдаров, тормозя разогнавшийся “кадиллак”.
Березкин осторожно поправил голову Тани, лежавшую на его плече. Он тоже заметил зловещую красную звездочку.
– Может быть, поезд идет?
Со стороны Кенна к переезду подошла чья-то машина.
Шлагбаум поднялся, пропустил ее и опустился опять.
Байдаров помрачнел.
– Сережа, я вас высажу с Таней здесь, – сказал он. – Прячьтесь в кустах. – попробую проехать вначале один. Если меня задержат – поступай, как договорились.
Он
– Яша! – вдруг воскликнул Березкин. – Консул!
– Что? Где?
– завертел Байдаров головой.
– Сейчас мимо проехал! Это наш консул!
– Ты не ошибся?!
– Нет… я его хорошо разглядел! И шофера его узнал…
Байдаров с маху захлопнул дверку и закрутил рулевое колесо. Красный огонек заднего фонаря машины виднелся уже далеко впереди; но теперь это был огонек спасения, и нужно было догнать его во что бы то ни стало.
Боясь перегрузить мотор, Байдаров осторожно увеличивал скорость. Ему казалось, что красная звездочка начинает удаляться – машина консула шла быстро, – тогда он сильнее нажимал педаль газа, с беспокойствам прислушивался к неровному гулу мотора.
Внезапно, в свете его фонарей промелькнул красный лимузин. Он шел навстречу; за передним стеклом Байдаров разглядел лицо шефа полиции. Их взгляды встретились на мгновение. Байдаров не знал, заметили его или нет; но, посмотрев в зеркало, увидел, как лимузин круто развернулся на шоссе. Пронзительные лучи прожекторов уперлись в заднее стекло “кадиллака”.
Теперь уже Байдаров нажал педаль до отказа.
Мотор вначале захлебнулся, потом взревел отчаянно.
Огонек машины консула стал приближаться.
Но и огни сзади угрожающе росли…
Байдаров наклонился вперед, напряженно разглядывая дорогу. Он срезал повороты, чтобы не снижать скорости. Задние колеса заносило на виражах, “кадиллак” трясло и швыряло из стороны в сторону… Мотор ревел, допевая свою лебединую песню.
Наконец, отчаянно вопя сигналом, Байдаров поравнялся с машиной консула. Обогнал ее… и в ту же секунду мотор застучал, загремел… “кадиллак” рванулся в кювет… Судорожным усилием Байдаров успел развернуть его поперек дороги и выпрыгнул на шоссе.
Машина консула остановилась, почти упершись радиатором в “кадиллак”. Побледневший шофер все еще давил ногой на педаль тормоза и не мог выговорить ни слова.
Красный лимузин проскочил вперед и тоже затормозил Шеф полиции уже бежал к Байдарову с пистолетом в руках.
Из машины вышел консул.
Увидя его, фон Штрипс попятился и сунул пистолет в карман.
– Что здесь происходит? – спросил консул у Байдарова, который с усталой улыбкой вытирал платком потное лицо. – Что за гонки на шоссе?
– Ночная прогулка, – сказал Байдаров. – Выехали подышать свежим воздухом. А это шеф полиции города Зиттина.
– С этим господином мы знакомы, – сказал консул.
– Он был настолько любезен. – продолжал Байдаров, – что решил сопровождать нас, боясь, как бы с нами что не случилось, – Байдаров повернулся к фон Штрипсу. – Очень благодарен вам за заботу, но теперь под защитой нашего консула мы будем в полной безопасности. Не смею вас больше задерживать…