Вирус забвения
Шрифт:
– Ты, тот, в чьих жилах течет шотландская кровь, подставил под удар своих братьев. Ты ведь знаешь, что восемь из десяти фермеров в округе – шотландцы. Ты знаешь, как поступят безы, когда выяснят, в каком районе было совершено нападение на караван. Ты в курсе, как поступит эмир, когда ему расскажут безы. И ты называешь меня Шотландцем. Не погань своим языком наш народ!
Да, Бойд был по-своему прав. Безы не стали бы разбираться, кто прав, кто виноват – слишком хлопотно и накладно. Куда проще устроить показательное уничтожение всех, кто мог бы, заодно восполнив
– Ты не понял, Эванс, – мягко проговорил Бойд. Он подошел к стоящему на коленях фермеру и нежно гладил его по седым волосам. – Ты умрешь не потому, что уничтожил караван безов. Нет, это я могу тебе простить. Но ты забылся, Эванс. Ты позволяешь себе рассказывать всем в округе, что Бойд тебе не указ, что ты сам решаешь что, как и когда тебе делать. Ведь так, Эванс?
Пальцы фермера сжали пучки травы, пробивающиеся из трещин в бетонном покрытии двора, но он промолчал.
– Многие совершают ошибки, всем хочется решать самому за себя, – продолжал свою проповедь Бойд. – Это нормальное человеческое желание. Только не у всех получается жить таким образом. И это замечательно. Ведь так, Лохлан?
Флетт, не ожидавший, что от него здесь чего-то ждут, вздрогнул, пытаясь понять, чего хочет Бойд.
– Я правильно говорю? – повторил Шотландец.
Лохлан собрался с мыслями, стараясь вспомнить, о чем толковал Бойд. Нет, он, конечно, был прав. Людям нужны поводыри, иначе они начинают бесцельно топтаться на месте, словно выводок слепых котят. Но никакой роли не играет, кто станет тем поводырем – социум все равно будет развиваться по определенным законам и то, что должно случиться, рано или поздно произойдет.
– Да, – без особого энтузиазма согласился Лохлан.
– Вот видишь, – снова обратился к Эвансу Бойд, – он знает, что говорит. Он по этой части профессор. Человек может совершить проступок, может ошибиться – ненамеренно или сознательно. Но когда он начинает уговаривать соседей свернуть с правильной дороги, он уже не просто ошибается. Он сам роет себе могилу.
– Только ма… – вырвался из груди Эванса не то крик, не то стон, но закончить фразу он не успел: Бойд резко дернул его за волосы, уперев колено в спину. Шейные позвонки противно хрустнули, глаза фермера замерли, словно у выключенного робота, и мертвое уже тело рухнуло плашмя на бетон.
Бойд пошел к выходу, небрежно дав бойцам знак рукой. Трупы обоих сыновей фермера с перерезанными глотками упали, обильно пачкая пыль двора красным.
– Земля отходит Грегу аль-Саберу, – не оборачиваясь, сообщил Бойд.
В воротах Шотландец остановился на секунду, выхватил взглядом из толпы пленников, держащих руки за головами, женщину по имени Тони и поманил ее к себе. Когда та, не опуская рук, подошла, Бойд сграбастал ее за шиворот и затолкал в машину, не забыв шлепнуть по округлостям, мило выпиравшим у снайперши сзади. Среди бойцов Шотландца послышались смешки, а кто-то сказал: «Смотри, чтобы эта девка не отстрелила тебе яйца». Флетту подобное веселье показалось нездоровым.
Лохлан, понимая,
– Чему было посвящено шоу? – спросил Лохлан, когда «Дромадер» Бойда отъехал от поместья метров на триста.
Он старался говорить ровно и спокойно, но понимал, что голос все равно предательски дрожит.
– Обычные бандитские разборки. Не бери в голову, – махнул рукой Бойд. Он выполнил то, что задумал, теперь это дело его больше не интересовало.
– Я спрашиваю о своем здесь присутствии, – пояснил Лохлан, хотя Шотландец и так все прекрасно понимал. Просто не хотел говорить.
Бойд делал вид, что с интересом рассматривает окрестности. За окном тянулись все те же поля, в центре каждого был небольшой холмик. Там внутри наверняка прятался сторож с «ревуном» или «смерчем».
– Ты обещал рассказать мне, как должно все пройти, если мы начнем то, что задумали, – не поворачивая головы, сказал Бойд.
– Да, – ответил Лохлан. Он не понимал, к чему клонит Шотландец.
Предводитель клана наконец соизволил повернуться к собеседнику. Его лицо выражало крайнюю серьезность.
– Я хочу, чтобы ты, когда будешь оценивать ситуацию, помнил то, что только что увидел.
– Я… – начал Лохлан и осекся.
Он ожидал от Бойда чего угодно, только не заботы о жителях Анклава. Лохлан привык видеть главаря преступной организации решительным, бесстрашным, умным, наконец. Но никак не заботливым и жалостливым. Преступность плохо уживалась с умением думать о ближнем. Но Бойд оказался более дальновидным и… человечным, чем о нем думал Лохлан. Возможно, это лишь расчет – кто знает? Бойд был неплохим политиком, он умело пользовался не только кнутом, но и раздавал в нужное время пряники. Но в этот раз, Лохлан был уверен в этом, Бойд на самом деле переживал о людях.
– Конечно, – ответил Флетт, – подобный урок я вряд ли забуду.
И про себя добавил: «И всякий раз, разрабатывая новую схему для Бойда, буду снова и снова видеть, как хлещет кровь из распоротого горла двадцатилетнего пацана».
7
В этот раз безы прислали гонца. Видимо, дело было серьезным, иначе – с чего бы такая честь?
Бойд уже не первый раз встречался с официальными властями, но в нынешнюю резиденцию СБА, в Замок, его пригласили впервые.
Он не знал, чего хотят безы, не знал, чего ждать от сегодняшней встречи. Он даже не был уверен, что вернется назад – приглашение вполне могло оказаться ловушкой. Хотя причин переживать не находилось – Бойд точно знал, что ничем перед СБА не провинился. Скорее наоборот: многое из того, чем занимался клан, было на руку Мортенсу.
Могли ли безы обратить внимание на его приготовления? Наверное, могли. Бойд несколько раз просил Лохлана просчитать вероятность того, что их действия привлекут внимание безов, что в СБА догадаются. Но рыжий профессор раз за разом убеждал его, что вероятность существует, но она не превышает двух-трех процентов. Два шанса из ста. Немного, когда ставишь деньги в казино. Но когда на кону твое дело, твоя жизнь – жизни многих людей, которые поверили тебе, подобный размах кажется непозволительно большим.