Вирус забвения
Шрифт:
Лохлан поискал глазами. Амулет нашелся на земле, рядом с трупом черенка, заварившего эту кашу. Амулет Вуду. Лохлан встал на ноги и поднял фигурку. Теперь все на месте, осталось вспомнить, откуда она и для чего может пригодиться.
– Пойдем, – сказал лохматый спаситель и кивнул головой в сторону дороги, на которую выходил проулок. – Укроешься у меня, пока на улицах не успокоится.
Лохлан отрицательно покачал головой.
– Нет. Спасибо, у меня дела, – ответил он и добавил, удивившись уверенности, с которой произнес это: – Здесь
– Ну, как знаешь, – мужчина тяжело поднялся, скривившись от боли, когда пришлось встать на обе ноги. – Я пойду, там моя лавка без присмотра осталась. Сам понимаешь…
Лохлану показалось, что в голосе спасителя проскользнули нотки сожаления и… вины, что ли? Понимания и вины за то, что ничто не успокаивается само, а он будет отсиживаться в своей лавке, трусливо заперев двери. Он будет ждать, пока другие решат за него. Решат, жить ему или умереть, в конечном итоге.
– Конечно, – кивнул Лохлан.
Мужчина не догадывался, что Лохлан совершенно не представляет, с кем разговаривает. А между тем он явно знал Флетта. Откуда же? Память отказывалась давать подсказки.
Лохлан вспомнил, что хотел достать что-то из кармана. Он так и не решил, что нужно, но пальцы в тот же момент уверенно схватили листок. Что там написано?
Лохлан развернул смятую бумагу. Это был обрывок какого-то плаката или рекламы. Нижняя часть рисунка или фотографии очень плохого качества, а вокруг, на полях – множество надписей, сделанных кем-то от руки.
«cepsi jir let probden ulm mul loplab talen», – прочел Лохлан одну из написанных на листке фраз. Бессмыслица, набор букв.
– Я найду его, – крикнул Флетт вдогонку мужчине.
Тот остановился, постоял несколько секунд, рассматривая свои изуродованные болезнью ноги, потом обернулся и сказал:
– Разумеется, ты же обещал.
Что Лохлан ему обещал? Что?! Как он сделает то, о чем ничего не помнит? Кого он найдет? Он ведь даже не сразу понял, что сказал что-то, слова родились сами собой, без участия сознания.
Лохлан с силой зажмурился, подспудно надеясь, что, когда откроет глаза, мир снова станет нормальным, а все, что происходит, окажется дурным сном, бредом воспаленного мозга. Мир остался прежним, ничего не изменилось, кроме того, что из-под грязной и запутанной бороды мужчины выглядывала по-настоящему радушная и добрая улыбка. «Это точно бред, – подумал Лохлан, – в этом мире нет места для подобных улыбок, здесь так не бывает».
На листке, который Лохлан продолжал держать в руке, надписей было еще много. Но только одну из них кто-то выделил жирной красной галочкой. «ter ventoff, tre gon wollar» – значилось в этом месте.
Лохлан ничего не понял. Смысла в этой фразе нет, он уверен в этом. Смысл и не нужен, нужно руководство к действию, а его разум Лохлана получил.
– Ну что ж, – сказал сам себе Флетт, не очень понимая, о чем он, – пускай вудуисты. Как бы то ни было, утраченное
Теперь он знал, где искать. Пока еще не пришло понимание, что он искал, но оно придет, обязательно придет. Уверенность росла с каждой секундой.
Лохлан достал деревянного духа Лоа, одиноко болтавшегося на красном шнурке. Где-то я тебя, парень, видел раньше. Вот вспомнить бы где – дело пошло бы легче.
Толпа на границе Даун Тауна не уменьшалась. Напротив, создавалось впечатление, что людей здесь становилось больше. Следов недавней мясорубки, что устроили обе стороны, уже видно не было. Только на грязном, усыпанном мусором асфальте виднелись потемневшие и затоптанные пятна крови.
Безы носа не показывали из-за бетонных укрытий блокпоста. Демонстранты старались не высовываться за пределы широкой и массивной баррикады, которая, казалось, стала еще больше. Лишь несколько отморозков или умалишенных слонялись в отрезке улицы, ставшей нейтральной территорией, раздражая обе стороны. В толпе то тут, то там возникали спонтанные вспышки активности, но они быстро затухали, и снова становилось тихо. Все ждали – безы команды, толпа появления новых провокаторов.
Лохлана баррикады не интересовали. Он теперь знал, куда идти – в южную часть Punkground, в храм духа Легбы. В логово вудуистов. Не знал – зачем.
Католическое Вуду имело слабые позиции в Эдинбурге. Храм в Анклаве, разумеется, был, но ни собственной территории, как, например, Муслим у мусульман, ни покровительственного влияния, как это было у китайцев в Sway, у негров не было. Все очень скромно и тихо. Трудно сказать почему. То ли в Эдинбурге – издавна христианском городе – слишком многие подспудно испытывали неприязнь к новому течению, извратившему популярную в бывшей шотландской столице веру, то ли постарались конкуренты.
Чем дальше Лохлан уходил от границ Даун Тауна, тем тише и спокойней становилось на улицах. Но и в этих районах легко можно было понять, что в Анклаве не все хорошо – люди боялись выходить из своих убежищ, кто-то кого-то грабил, кто-то громил редкие и полупустые магазины – потом все спишут на беспорядки, виноватых искать не будут.
Лохлан шел следом за двумя довольно крупными мужчинами. Они шагали бок о бок, явно точно зная, куда и для чего идут. Флетт не мог сказать, по каким признакам определил, но был уверен, что они – безы.
Сегодня голова у Лохлана работала как-то странно. Мысли текли стройно, словно поезда по рельсам, не смешивались и не конфликтовали друг с другом. Несмотря на то что память о событиях, хотя бы вчерашних, не появлялась, мозг ловил малейшие признаки, тонкие намеки и совсем уж какие-то мистические моменты, складывал это все и получал, словно бы из ниоткуда, четкую и логичную картину. Нет, Лохлан так и не понял, что делает и зачем, он продолжал оставаться в неведении. Но уверенность в правильности приходящих из подсознания решений и мотиваций не подлежала сомнению.