Вишенка. 2 том
Шрифт:
Сухой и длинный человек отвечал одним кивком головы, но Фромон продолжал, обращаясь к Леону:
— Я вижу, милостивый государь, что вы принесли с собой пистолеты, а я принес шпаги… и так как я имею право выбирать оружие, то, если вам угодно, мы будем драться на шпагах.
— А на чем основываете вы свое право первым выбирать оружие? — спросил Гастон.
— Как на чем? Потому что не я, а меня вызвали на дуэль!.. Я его совсем не знал! Ничего ему не говорил. Вы, стало быть, не знаете дела? Я вам сейчас расскажу, если хотите… Секунданту должны быть известны все факты.
— Очень хорошо, милостивый государь, — прервал его Леон, — мой друг знает, в чем дело; я мог бы обратить ваши доказательства против вас же, потому что я был оскорблен… но я хочу скорее покончить; будем драться на шпагах, я согласен, и потом на пистолетах, если шпаги окажется недостаточно.
— Зачем уступаешь ты желаниям этого человека? — возмутился Гастон. — Он предлагает тебе драться на шпагах, потому что он, вероятно, силен в этом. Зачем даешь ты над собою преимущество этому дерзкому господину?
— Еще раз, потому что я хочу скорее все закончить. Снимайте платье, милостивый государь.
— Не беспокойтесь, мы знаем, как это делается. Ламбурло, подай нам шпаги, пусть мой противник выберет ту, которая ему понравится… они обе отличные.
Гастон осмотрел шпаги, который держал господин Ламбурло; они обе были одинаковой длины и одинаково легки; взяв одну из них, он подал ее Леону, говоря:
— Будь как можно спокойнее и хладнокровнее.
Но Леон так спешил драться, что, ничего не слушая, схватил шпагу, бросился на Фромона, крича:
— Становитесь в позицию, милостивый государь!
Фромон ожидал своего противника, стоя твердо, непоколебимо и весь сосредоточенный на поединке. Бой начался, стремительный, с одной стороны, и осторожный — с другой. Леон все нападал, противник же его только защищался. Гастон содрогнулся, видя, как друг его все более и более увлекался своим гневом. Действительно, воспользовавшись одной ошибкой, противник проколол его шпагой насквозь! Леон старался удержаться на ногах… продолжать бой, но шпага выпала из его рук, и он упал на грудь Гастона, поспешившего к нему на помощь.
— Это не могло кончиться иначе, — сказал господин Фромон, надевая сюртук и вытирая шпагу. — Господин Дальбон дерется, как сумасшедший… Не так следует биться на шпагах; Ламбурло, помоги этому господину отнести его друга… я вам пришлю сюда карету. Вы напрасно не привезли с собой хирурга, честь имею кланяться.
И господин Фромон очень спокойно удалился, Гастон же только и был занят одним Леоном в обмороке; он старался привести его в чувство и перевязал своим платком его рану. Наконец, с помощью господина Ламбурло, он посадил раненого в карету, сел сам возле него и повез его обратно, в Париж.
Вишенка спала еще, когда ее вдруг разбудил шум голосов; она позвонила своей горничной, которая явилась бледная, дрожащая.
— Что такое сделалось? Я слышала шум, как будто шаги многих людей? Где мой муж? — вскричала Вишенка.
Горничная молчала и опустила голову, чтобы скрыть слезы. В эту минуту Гастон отворил дверь и сказал Вишенке:
— Ваш муж дрался на дуэли и опасно ранен. Но успокойтесь, рана его не смертельна, сейчас хирург говорил мне, что отвечает за его жизнь.
— Ранен, ранен! О, боже мой… и это из-за меня! Я хочу его видеть. Я хочу идти к нему, Леон.
И Вишенка залилась слезами. Гастон подошел к постели и, взяв руку молодой женщины, нежно пожал ее, говоря:
— Если вы хотите, чтобы муж ваш выздоровел, то необходимо, особенно первые дни, оберегать его от всяких сильных ощущений. Одевайтесь и приходите к нему. Но крепитесь, не показывайте ему своего глубокого отчаяния. Рана его опасна, но, повторяю вам, мы его спасем. Я тотчас иду к нему.
Через несколько минут Вишенка, бледная, дрожащая, вошла в ту комнату, где положили раненого. Леон не мог говорить, но старался улыбнуться жене, как бы желая этим сказать: «Не плачь… я выздоровею».
L. МАЛЕНЬКАЯ СОБАЧКА
После дуэли господин Фромон отправился завтракать со своим другом Ламбурло. Завтрак продолжался долго: они встали из-за стола в три часа пополудни, после чего эти господа, так как они были порядочно выпивши, отправились в кофейню играть в бильярд.
— Как ты думаешь, воскреснет он? — спросил Фромон, целясь сделать карамболь.
— Кто это?
— Как кто, болван? Тот, с кем я дрался.
— А, твой противник. Гм! У него опасная рана! Ты ему проколол бок. Если только затронуты самые важные органы, ему нет спасения! Выходит четыре и пять.
— А вот это ты не считаешь? Пять. Видишь! Я был уверен, что победа будет не на стороне этого господина. Передай мне белый шар… Хочет драться, а не умеет встать в позицию. Вот если бы я согласился стреляться на пистолетах… но я не так глуп.
— За что ты так сердит на этого господина?
— Я! Нисколько! Я его не знаю! Я жене его хочу отомстить, я отыщу ее… у нас с ней не все еще покончено. А что тебе говорил его секундант?
— Чей секундант?
— Черт тебя возьми, скотина! Что ты ничего не понимаешь?
— Да! Секундант… я совсем о нем не думал теперь.
— Но ответишь ли ты, наконец?
— Секундант? Он мне ничего не сказал. Впрочем, нет, он у меня спросил твой адрес.