Вишенка. 2 том
Шрифт:
— Потому что он хорошо ее знает… знает, что она способна на все.
— Так я должна, по-вашему, отвечать холодностью на приветливость этой дамы?
— Нет, я не говорю… но остерегайтесь ее, малютка, остерегайтесь.
— Это ужасно — быть вечно настороже. Я, у которой никогда не было матери, чтобы ласкать ее и заботиться… и вы не хотите, чтобы я нашла себе друга в родственнице моего мужа?
— Я не говорю, что не хочу этого, но помню, как там, в «Больших дубах», эта милая тетушка награждала вас злобными и колкими словами.
— Но знаете, друг мой, господин Дюмарсель бывает у госпожи
— О! Господин Дюмарсель… совсем не такой… это достойнейший человек… я ему всем обязан… вашим здоровьем, моим благосостоянием… Если он бывает у вашей тетки… то будет равновесие… Впрочем, муж ваш с вами… он тоже славный человек… будет охранять свою жену. Но, несмотря на все это… Остерегайтесь, остерегайтесь.
После ухода Сабреташа Вишенка, не понимавшая, за что могла ненавидеть ее госпожа де Фиервиль, спрашивала себя, с какой целью эта дама стала бы приглашать ее к себе, если бы она по-прежнему была настроена против.
В следующий четверг госпожа де Фиервиль собрала у себя довольно большое общество. У нее были супруги Шалюпо и старый Митоне, который привел с собой господина Фромона.
Прежний коммивояжер, разбогатев, хотел усвоить манеры хорошего общества, но, чтобы достигнуть этого, все усилия его были тщетны, от этого господина так и несло табаком. Он приправлял свой разговор чрезвычайно вольными выражениями и разваливался на диване. Наконец, он вел беседу всегда весьма громко, выражался обо всем резко и не понимал, как можно играть во что-нибудь, кроме ланскене [3] .
3
Ландскене (то же, что ландскнехт) — азартная карточная игра (прим. верстальщика).
Госпожа де Фиервиль выносила все это терпеливо и делала вид, что находит этого господина очень любезным. Она даже сыграла с ним партию в ланскене, чтобы доставить ему удовольствие. Но время от времени глаза ее устремлялись на двери гостиной, и, видя, что уже поздно, а Леон и его жена все еще не появились, досада и неудовольствие выражались на ее лице.
Часов в одиннадцать Фромон, выиграв у всех, ушел со старым Митоне, которому он попенял:
— Куда это вы меня привели, старый шут? У вашей госпожи тоска смертная… тут все так чинно и важно, что можно одуреть… к тому же люди эти не осмеливаются рисковать и десятью франками, играя в ланскене… Фи! Какие скупцы! С меня довольно вашей госпожи де Фиервиль… никогда больше к ней не пойду… Выдохшийся пунш!
— Вы меня удивляете, господин Фромон, вечера госпожи де Фиервиль очень славятся… у нее бывает только самое избранное общество.
— Я не видел ни одной хорошенькой женщины… а те, которые были немного получше, жеманились так, что не было никакой возможности к ним подойди. К тому же, повторяю вам, в этом доме ужасно скучно. Они играют в вист… как это весело! Они поднимают глаза к небу и смотрят в потолок, прежде нежели пойдут с какой карты, все это не по мне. Хоть бы танцевали, уж так и быть… во время танцев самые несговорчивые смягчаются… я это знаю. Никогда не уходил я с бала, не победив нескольких сердец.
— Мне кажется, госпожа де Фиервиль намерена дать нынешней зимою несколько балов… поэтому я учусь танцевать.
— В таком случае на это будет забавно посмотреть. Но до того, старина Митоне, не рассчитывайте, чтобы я отправился с вами к этой даме.
На следующей неделе, в четверг, Леон сказал жене:
— Душа моя… следует быть вежливым, хотя то, что делается из вежливости, редко бывает приятно, но у света свои обычаи и… если не хочешь прослыть необразованным варваром, надо им подчиняться.
— Это значит, что мы должны ехать сегодня вечером к твоей тетке?
— Именно. Оденься понаряднее. Многим богатый наряд внушает почтение… есть даже и такие личности, которые предпочитают его истинным достоинствам, потому что они могут судить по виду первое, но не умеют понимать последнее. Поедем в половине девятого.
В назначенный час Вишенка была совсем готова, украшенная своими прелестями и изящным нарядом, придающим так много блеска красоте, но она смущалась и дрожала, думая, как она покажется в свете. Леон ободрял ее, говоря:
— Не бойся… ты возбудишь ревность, а мне будут завидовать… в обществе это самые лучшие роли.
В гостиной госпожи де Фиервиль уже собралось человек двадцать гостей, когда слуга доложил о приезде господина и госпожи Дальбон. При этом имени лицо хозяйки дома просветлело; она пошла навстречу Вишенке, которая едва не пошатнулась от волнения, видя себя в таком большом обществе. Но муж ее смотрел на нее, и она понимала, что ему будет больно, если она сделает какую-нибудь неловкость; потому, пересилив свое смущение, она так спокойно выдержала взгляды дам и шепот мужчин, что скоро они все, единодушно, нашли ее прелестною. Свет таков: всякое новое лицо, появляющееся в обществе, — это дебютант, выступающий на сцене; если он не умел хорошо выйти и раскланяться, то его освищут, а будут рукоплескать ему, если он покажет уверенность в себе. Везде играется комедия.
Леон очень был доволен успехом и впечатлением, произведенным его женою; госпожа де Фиервиль едва могла скрыть свою досаду, когда на вопрос, задаваемый ею многим особам: «Как они находят Агату?» — она в ответ получила только похвалу молодой женщине.
Но каковы бы ни были ее чувства, госпожа де Фиервиль их не показывает, напротив она усугубляет свои любезности и внимание к Вишенке, надеясь с каждою минутою, что сцена переменится.
Но надежды этой дамы не осуществились: супруги Шалюпо не явились на ее вечер, потому что Неморин был нездоров, наконец, и господин Митоне пришел один.
— А ваш друг, господин Фромон, отчего его нет с вами?.. Придет ли он, по крайней мере? — спрашивает госпожа де Фиервиль у этого господина.
Сохраняя свое обычное выражение лица, Митоне отвечал:
— Я не думаю, чтобы вы увидели его сегодня вечером. Я думаю даже, что он никогда больше к вам не придет.
— Почему же? Разве ему не понравилось у меня?
— О! Напротив, но… он предпочитает танцы игре в карты… он большею частью посещает балы.
Госпожа де Фиервиль сжала губы, потом, силясь улыбнуться, возразила: