Вишенка. 2 том
Шрифт:
— На вашем месте, Гратанбуль, я бы разломала эти скамейки об его голову!
— Вероятно, я что-либо в этом роде… и сделала бы, но обе дамы, видя, как поступил их спутник, поспешили вынуть свои кошельки и заплатили мне что следует.
— И мужчина допустил это?
— Не говоря ни слова, моя милая; он даже не шевельнулся. Вероятно, дамы же заплатили и за билеты в ложу и привезли этого господина в театр за свой счет, должно быть, они же и наняли карету. В какое время живем
— Ну, не все мужчины таковы!
— Да, на наше счастье! Если бы они были все такие, их бы следовало спрятать под стеклянный колпак и никогда не вынимать оттуда. Но пора мне идти на свое место. Я ужасно скучаю сегодняшний вечер. Послушайте, мои любезные, не составить ли нам во время антрактов партию в пикет… этак мы бы скоротали время!
— Славно выдумала, а как же инспектор, который не позволяет нам даже читать, боясь, чтобы это нас не усыпило?
— Здесь не имеешь право ни на какие развлечения. Но будь что будет, предлагаю разыграть бутылочку сидра. Ты согласна, Финар?
Но прежде чем Финар ответила, в коридор за ложами вошел франт, стуча тростью и каблуками, посвистывая и раскачиваясь. Посмотрев в окошки различных лож, он подошел к госпоже Гратанбуль.
— Есть у вас лучшая ложа?
— То есть, вы хотите сказать такая, из которой хорошо видна сцена?
— Очень мне нужна ваша сцена. Я хочу ложу, в которой есть хорошенькие женщины.
— Ага! Понимаю… очень хорошо!.. Вы любитель… и вы правы… прекрасный пол — это изображение божества.
Господин смотрит на госпожу Гратанбуль в лорнет и говорит смеясь:
— Вы находите! Ха, ха, ха, ха! Если бы у божества был такой парик, как на вас! Но, позвольте!.. Я где-то видел такую рожу.
— Рожу? Как вы выражаетесь, милостивый государь!
— Да, да… я вас знаю… тогда вы были наряжены частным приставом. На вас был парик вроде тех, которые носил Людовик XIV, он падал вам на плечи. Да, да, а вы меня не припоминаете?
Госпожа Гратанбуль жеманится и лепечет:
— Разве… когда-нибудь, в былое время… вы и я! Боже мой, я стольких знала… у меня такая дурная память… Скажите мне ваше имя, злой… это сейчас выведет меня на настоящую дорогу.
— Черт возьми! Что вы мне тут поете о моем имени? Какую дорогу? Старая дура с ума сошла… Но в Немуре… ах, как вы были смешны в Нему-ре!..
— В Немуре!.. Ах, боже мой!.. Постойте… вот и я припоминаю… красивый господин, который заказал для меня завтрак в той самой гостинице, где я жила с моей дочерью и где также размещалась вся театральная труппа.
— Действительно это был я… которому вы из будки суфлера бросили в голову свой парик, потому что я не кинул на сцену букет
— Это правда. Я теперь все вспомнила. Как славно мы позавтракали! Вы в то время торговали винами?
— Да, прежде я занимался торговлей!.. Но с тех пор я получил наследство и оставил дела. Я теперь только и думаю об удовольствиях и в особенности о женщинах.
— Ах, чудовище! Но вы хорошо делаете, что любите нас! Мы так рады!
— Вы полагали тогда, что я влюблен в вашу дочь?
— Да. И она стоила того. Какая она была тогда хорошенькая в своем гусарском мундире, в пьесе «Беглец», помните?
— Да, но тогда я был занят другою… этой маленькой Вишенкой, только что поступившей на сцену.
— Этой восковой куклой! Дрянью! Ничтожеством, которая не стоила мизинчика моей дочери.
— У меня было минутное влечение к этой девочке… но она скромничала, глупила!
— Она не имела никакого образования!
— Во всяком случае, скромность ни к чему ее не привела, потому что я ее видел в таком положении… Несчастная! В таком положении, какого нет хуже… на углу улицы…
— Что вы говорите? А я-то, вообразите, видела, как она прошла здесь в турецкой шали и бриллиантах. У меня, верно, была куриная слепота.
— Вам показалось, что вы сейчас видели малютку Вишенку?
— Да, но это была мечта.
— А где та особа, которую вы приняли за нее?
— Говорю вам, что я ошиблась. Дама и ее спутник выглядели как очень богатые люди. Они хотели взять себе здесь места, но потом отправились в другую сторону.
— Куда?
— Не могу вам сказать; у меня нет времени следить за всеми, кто проходит у меня под носом. Я должна быть неотлучно на своем месте.
— Предложите мне какую-нибудь ложу.
— Но у меня нет того, чего вы желаете. Нынче вечером здесь мало хорошеньких женщин.
В то время как они так разговаривали, некий господин вошел в коридор; заметив собеседника госпожи Гратанбуль, приблизился к нему и, ударив его по плечу, сказал:
— Добрый вечер, Фромон. Ты здесь?
— Ах, это ты, Брюльваль? Где ты взял себе место?
— Вон там, в открытой ложе, я с дамой.
— Можно мне присоединиться к вам?
— Отчего же нет?
— Это не стеснит тебя… так как ты с дамою?
— Нисколько! Это моя старинная приятельница, пойдем. Откройте нам ложу, сударыня.
Брюльваль привел в свою ложу Фромона, поставщика вин, разбогатевшего после получение наследства, как он только что сам рассказывал госпоже Гратанбуль. Богатство придало ему еще более дерзости и глупости: при богатстве как будто больше обозначаются наши недостатки и пороки.