Вишнёвое дерево при свете луны
Шрифт:
Я открыла шкаф. С полки взяла её чашку. Блюдце было треснуто посередине, чашка была винного цвета, и на ней были нарисованы большие черешни. В том месте, где прикасались губы, узор — бант и на нём славянские буквы — стёрся. В одном месте фарфор потускнел, наверное, от старости. Мама нарочно не чистила его.
В чашку я налила такой тёмный чай, какой любила бабушка, и стала пить так же медленно, как она. И думала, почему всё чаще стали говорить о войне. Неужели она действительно может начаться?
В
— Ну и погода! Ты дома? — удивился отец.
Я встала и кивнула головой.
— Почему ты пьёшь только чай? Что, нечего есть, что ли?
— Я не хочу… Папа, тебя просят прийти в школу, — сказала я тихо.
Папа увидел старую чашку у меня в руках и, как всегда, ничего не сказал, только вздохнул.
— В школу? Зачем? Ты натворила что-нибудь?
Его никогда раньше в школу не вызывали, и поэтому мои слова так удивили его.
— Не знаю, придёшь — объяснят, — пожала я плечами.
— Тогда я пойду сейчас же. — Он положил озабоченно на стол провизию, купленную на базаре, и сказал: — Налей-ка и мне чайку, выпью и пойду.
Мне не хотелось, чтобы он уходил. Оставаться одной было тяжело. Вообще не люблю, когда кто-нибудь уходит из дому, тем более сейчас мне было неспокойно.
На другой день я подошла к двери класса, когда урок уже начался.
Мальчишки и девчонки, увидев меня, подняли шум.
Учительница сказала:
— Заходи, маленькая разбойница, заходи!
У нашей учительницы была странная фамилия — Хатискаци [8] . Смотрела я на эту умную, добрую женщину и старалась понять — почему она Хатискаци. (Если б была жива бабушка, она бы рассказала что-нибудь об этой фамилии.)
Следом за мной в класс тотчас же вошла учительница Тамара. В руках она держала завёрнутые в бумагу тетради.
— Извини, дорогая, — обратилась она к учительнице. — Школа наградила моих учеников. Если я не раздам их сейчас… каникулы на носу, сама понимаешь?
8
Хатискаци — лик, образ.
Тетради она положила на стол и раскрыла бумагу.
Учительница Хатискаци кивнула головой, показывая этим, что ничего, мол, давай, мол, награждай…
— Дети, — торжественно произнесла, словно пропела, учительница Тамара, — школа вас наградила этими красивыми тетрадями. В следующей четверти вы должны учиться ещё лучше. Я надеюсь, вы не подведёте меня… и себя…
Улыбаясь, учительница Тамара стала раздавать тетради по списку. Я не надеялась, что меня тоже наградят. Я не знала, куда девать руки, потом спрятала за спиной и опустила голову.
Тина толкнула меня.
— Не слышишь? Тебя вызывают! — засмеялась она обрадованно.
— Иди, Джанико! Что же ты?.. — позвала меня учительница Тамара. — Это твоя награда!
Я вышла из-за парты чуть дыша. Взяв тетрадь, я почувствовала, что слёзы у меня навернулись на глазах.
На тетради золотыми буквами было написано: «За отличную учёбу и поведение».
— Если б у неё было плохое поведение, то она не стала бы плакать, — успокоила учительница зашумевших ребят. — Это ты от радости?
Глотая слёзы, я молча кивнула головой.
Толстая тетрадь была в крепкой обложке, а листы были блестящие, красивые. Весь урок я не сводила с тетради глаз, до того она мне понравилась.
Только зазвонил звонок, и меня позвали к директору. Портфель я отдала Тине и спустилась вниз по лестнице.
— Мы будем ждать тебя здесь! — крикнула она мне вдогонку.
«Сейчас получу подарок и от директора, — думала я, замирая перед дверью его кабинета, — вероятно, он будет не такой красивый, как тетрадь!..»
В кабинете директора стоял тот самый военный, который учил нас стрелять и удивился, что я два раза попала в «яблочко». Не ожидая от этой встречи ничего хорошего, я нахмурила брови и уставилась в пол. Некоторое время мы молчали все трое. Может, директор и военный ждали, что я сразу же начну оправдываться?.. Ждите!.. Всё равно не дождётесь этого. Исподлобья я незаметно взглянула на директора. Его нельзя было узнать. Он весь так и сиял.
«С чего бы это такая перемена? — подумала я. — Вряд ли он собирался ругать меня с таким радостным выражением лица?..»
— Ты извини, — неожиданно сказал он, — мы погорячились, — быстро проговорил директор. — Но ты пойми и нас. Вы одни, без взрослых, и у вас заряженное ружьё в руках. Мало ли какой несчастный случай мог с вами произойти?..
Я молчала, понимая, что директор прав.
— Но сейчас я не об этом… Мы хотим, чтобы ты приняла участие в школьных соревнованиях юных ворошиловских стрелков!.. Как ты на это смотришь?!
— Мы предлагаем тебе принять участие в городских соревнованиях, — официально подтвердил слова директора школы военрук.
Я чуть было не подпрыгнула от радости на месте, но удержалась и вместо этого тоже очень официально кивнула в знак согласия головой.
— Ну, вот и хорошо! — обрадовался директор. — Надеюсь, что ты прославишь нашу школу!..
— Ну, о славе говорить ещё рано, — сказал военрук, — будет хорошо, если она на соревнованиях отстреляется так же метко, как на школьных занятиях. Главное, чтоб тебя не смутила обстановка стрельбища.
— Не бойтесь, товарищ военрук, — чётко, по-военному ответила я ему. — Не смутит!