Вишневый самурай
Шрифт:
ГЛАВА 34
Первые полчаса, проведенные в кресле «Икара» перед дисплеем бортового компьютера, показались мне длинными и утомительными. Я не отрывал взгляд от экрана, мечтая о чашке крепкого кофе и о парочке многоэтажных бутербродов. Кофе на борту был, и электрический чайник имелся, но я боялся упустить черного, отвлекшись на гастрономические изыски. Однако через полчаса голод меня доконал.
Выбравшись из кресла, я бросился к компактной бортовой кухне. Включил чайник в розетку, проверив наличие воды в нем, и извлек из портативного холодильника готовый сэндвич бог знает какой давности.
Проглотив откушенный кусок, я прыгнул за штурвал и направил «Икар» к противоположному берегу. Припарковавшись за несколько домов от «Вихря», я ступил на твердую почву, отправив остатки сэндвича рыбам. Быстрым шагом устремился к одиннадцатому дому, позабыв напрочь о включенном электрическом чайнике. Я слегка волновался. Предстояло столкнуться с неизвестным типом, который был уверен, что сумел оторваться от меня, и чувствовал себя ныне в безопасности. На что он пойдет, когда поймет, что глубоко ошибся?
Я медленно прошел мимо «Вихря», внимательно рассматривая его. Без сомнения, это была посудина черного! Значит, он вернулся в свое логово. По всей видимости, черный человек и дантист Епифанова Щекловицкий — одно лицо… Что ж, нам есть о чем поговорить!
Я поднялся на две ступеньки крыльца и открыл парадную дверь. Пружина на ней стояла на удивление тугая, так что пришлось приложить солидное усилие, которое вызвало испарину по всему телу. Солнце-то шпарило немилосердно!
Ступил в темную прохладу подъезда и сразу уперся в турникет. Из крохотной будочки, ярко освещенной, высунулась добродушная физиономия старика. Морщинистый лик украшали густая седая борода и старомодные очки, перевязанные проволокой.
— Вы, собственно, к кому? — поинтересовался консьерж.
Из его апартаментов доносился звук телевизора, настроенного на какой-то дневной сериал. Судя по доносившимся до меня именам, «мыло» родилось в Бразилии, которая импортировала на российский рынок, помимо раскрученных марок кофе, однотипную телевизионную продукцию.
— В тридцать шестую квартиру, — заявил я.
— — Это к кому, интересно? — хитро прищурился старикашка, явно меня проверяя.
— К Виталию Щекловицкому. Я друг его. Мы договорились о встрече.
— Подождите… — попросил старик, скрываясь в будочке.
Он потянулся к красному пластмассовому аппарату, созданному в последние годы правления императора Алексея Николаевича.
— Сейчас позвоню и уточню все. Правил а такие… — бормотал старик, поднимая трубку.
Демонстративно вытащил из кармана пиджака бумажник (старческая рука с телефонной трубкой замерла), раскрыл его (консьерж судорожно сглотнул, и трубка медленно поползла вниз), вытянул рублевую купюру и положил ее на стойку будочки (трубка обессилено упала на рычаги). Старик быстро накрыл купюру ладонью.
— Понимаю: другу сюрприз хотите сделать? Отчего же нет, пожалуйста! Звонить не буду. Зачем шутку портить? Что я, сам молодой не был? — словно оправдываясь перед собой, забормотал консьерж, скрываясь в глубине конторки.
Я уточнил, на каком этаже находится необходимая мне квартира, и, миновав турникет, направился к лестнице. Подъезд просто светился чистотой и ухоженностью! Впору было устелить ступеньки ковровой дорожкой и развесить на перилах лестницы горшки с цветами.
Дантист Виталий Щекловицкий обитал на четвертом этаже за массивной железной дверью, обитой вагонкой и покрытой лаком. Я остановился перед дверью, потянулся к кнопке звонка, но отдернул руку. Чего я добьюсь, позвонив? В лучшем случае мне никто не откроет, взглянув в глазок. В худшем — черный попытается напасть: как известно, лучшее средство защиты — нападение. Пятьдесят процентов успеха гарантированы тому, кто первым обрушивается на противника.
Я сунул руку в карман пиджака и извлек набор отмычек. (Когда-то конфисковал у одного опытного вора, затем у него же прослушал курс лекций по взлому разного типа замков.) Склонился к замку, пытаясь определить, какая отмычка нужна, и обнаружил, что дверь не заперта! Облизнув пересохшие от волнения губы, спрятал «инструмент» и вытащил из кобуры револьвер. Осторожно скользнул внутрь, уходя из полосы света, в которой я был превосходной мишенью: стреляй — не хочу! Прикрыв дверь, осмотрелся.
Я был в темном коридоре, в котором из мебели имелась лишь пустая вешалка. (Учитывая летний сезон — ничего удивительного…) Темные стены, невзрачные обои… В дневном свете, сочившемся из комнаты, даже виднелся рисунок: двуглавый орел нависал над краем скалы. Многократно повторенная птица раздражала глаз, хотя исполнена была мастерски.
Я вслушался в тишину и уловил тихий шорох шагов. Эх, жаль, что не уточнил у консьержа количество комнат… Стараясь двигаться бесшумно, приблизился к первой полураспахнутой двери.
Комната… Судя по ковру на полу, мягким диванам, журнальным столикам, плазменной панели в длину стены, — гостиная… Я переступил порог и увидел три двери, уводившие куда-то дальше.
Вновь прислушался и направился к той двери, откуда шел звук. Она была не заперта. Входя, задел ее плечом, и она жутко заскрипела. Шорох шагов и шум переставляемых предметов сразу прекратились.
Все! Обнаружен! Дальше скрываться не имело смысла…
Я ринулся вперед и очутился в просторном помещении, которое, очевидно, служило Щекловицкому столовой. Широкий стол с задвинутыми шестью стульями. В центре возвышалась ваза с цветами — настолько старыми, что успели загнить на корню… Обогнув стол, устремился к другой двери, которая скрывала за собой следующий элемент лабиринта. Распахнул ее ногой… Тут же прогремел выстрел.
Пуля пробила древесину, пересекла комнату и разнесла вазу.
Я и не подумал остановиться. Новый выстрел также ушел в молоко.
Я очутился в огромной спальне. Большую ее часть занимала гигантская кровать, застеленная кружевным постельным бельем, разрисованным розами. Зеркальный потолок отражал обстановку, отчего складывалось ощущение нереальности окружающего. Бельевой шкаф был выполнен в виде фигуры медведя. На изящной прикроватной тумбочке стояла большая лампа — этакий ангелочек с факелом, прикрытым колпаком.
На краю кровати сидел мой незнакомец. Лицо скрывала маска — морда дикой обезьяны с оскаленными гигантскими клыками. Такие продаются в каждом втором супермаркете в преддверии массовых праздников — хеллоуина (в последнее время стал необыкновенно популярен в России), Нового года и ежегодных петропольских карнавалов. Судя по разбросанному по полу белью, маску он искал в спешке, услышав мои перемещения по квартире.