Вишневый самурай
Шрифт:
Я завел катер, распахнул все имевшиеся в наличии окна и двери и взял курс на канал Беринга.
Получасовое плавание напоминало адскую пытку. Я задыхался. Мало мне пожара, так еще и солнце распалилось не на шутку, нагнав температуру в Санкт-Петрополисе до сорокаградусной отметки! Изредка я запускал автопилот и выскакивал на верхнюю палубу насладиться речной прохладой, но под палящим солнцем больше пяти минут не выдерживал и возвращался в дикую вонь капитанской рубки. Я физически ощущал, как пропитываюсь гарью.
Наконец впереди
Выбравшись на гранит набережной, я решительно направился к крыльцу, пребывая в тягостном расположении духа. Я представлял себе счет за ремонт интерьеров «Икара» и прокладку новой электропроводки!
Гонза встретил меня на пороге. И закашлял, зажав нос рукой.
— Ты чем занимался? — прогундосил он. — С какого пожара прибыл?
— Вагоны грузил, — буркнул я, направляясь прямой дорогой в ванную комнату, чтобы избавиться от мерзкого запаха.
— Какие вагоны? — не просек тему Кубинец.
— Такие вот. Горелые, блин, вагоны, — добавил я новый мазок.
Скинув с себя всю одежду и запихав ее в мусорное ведро (запах не возьмет ни один самый разрекламированный порошок, такой духман неизлечим!), я забрался в ванну, настроил воду и стал наблюдать, как она истекает из крана, медленно заключая в объятия мое тело.
— Ты что, изверг, с нашим «Икаром» сотворил?! — возопил Гонза, врываясь ко мне.
Зря я, конечно, дверку не запер, но все-таки нельзя быть настолько бестактным!
— Ничего не делал. Погорел малость, — пробурчал я, закатывая в изнеможении глаза.
— Ни хрена себе «малость»! Такое ощущение, что ты на «Икаре» в локальной войне поучаствовал! Позволь узнать, хоть за правое дело сражался?! — бушевал Кубинец.
Если признаться, что горел по причине собственной забывчивости, то навеки обреку себя на муку ворчливого осуждения Кубинца. Он никогда не оставит меня в покое. До конца жизни моей будет меня клевать, пока не заклюет!
Я молчал, как глухонемой, к тому же страдающий прогрессирующей слепотой.
Чувствуя, что ответной реакции не добиться, Кубинец отступил и, понося меня на чем свет стоит, покинул ванную.
Из воды я выбрался спустя сорок минут, восемь раз натеревшись мочалкой и впитав в себя запах кедрового мыла. Одевшись во все чистое, нацепил на голову шляпу и спустился на первый этаж. В гостевом кабинете застал Гонзу Кубинца, который не преминул поинтересоваться:
— Ты знаешь, во сколько нам обойдется ремонт «Икара»?
— Догадываюсь, что в кругленькую сумму, — устало произнес я.
— Не то слово! — выдохнул Кубинец, показывая мне лист бумаги, на котором значилась итоговая сумма проплат за ремонт. Цифра действительно внушала уважение.
— Это только предварительная оценка!
— Дешевле новый катер купить, — внес я свою лепту в обсуждение проблемы.
— Может, и дешевле, но такую машину, как «Икар», нам не потянуть. Все-таки эксклюзив!
— Будем ремонтировать. Чай не разоримся, — согласился я.
— Вот и накрылась твоя яхта, — резюмировал Кубинец.
Я покорно умостился в кресле и включил компьютер. Душа требовала положительных эмоций. Я подумывал о том, чтобы сразиться в какую-нибудь зверски перестрельную игру, которая высосет из меня всю злость. И тут во входную дверь позвонили.
Кубинец состроил рожу Франкенштейна, что означало: ни за какие коврижки он не пойдет открывать, поскольку пребывает в самом злобном расположении духа. Пришлось мне оторвать свой зад от кресла.
На нашем крыльце прогуливался Григорий Лесник в штатском. Это обстоятельство, видимо, подчеркивало, что его визит носит частный характер. Как не впустить рядового обывателя?
— Какими судьбами? — растроганно открыл я объятия.
Однако мой жест был воспринят как издевательство. Лесник строго посоветовал:
— Кончай шутовством заниматься!
— Какое шутовство? Я на полном серьезе. Если бы не вы, то мой катер отправился бы сегодня в кузню Вулкана на Переплавку!
— Не понял? — Лесник потряс головой, недоумевая.
Мы вошли в гостевой кабинет. Я предложил ему кресло, а сам устроился за своим столом. Шаг за шагом поведал обо всех событиях, произошедших со мной сегодня. Лесник слушал внимательно, храня гордое выражение лица. Ни тени улыбки не отразила его хмурая физиономия. Закончив рассказ, я умолк, а Григорий Лесник заявил:
— Ну, Даг, рассказывай, что обещал. Я хочу понять все. Каким образом Соломах связан с этой историей? Кто такой твой черный человек?
Сказано было сильно, только вот с ответами на вопросы пока не получалось.
— Завтра с утра встречусь с Соломахом, после того как совершу набег на участок криминальной полиции Центрального района, тогда и смогу дать исчерпывающую информацию, — пообещал я.
— Тебе помог мой звонок?
— Инспектор Кариевский был сама душка.
— Вот и ладненько. Значит, результатов у тебя еще нет?
— Признаться честно, не имею даже полной картины. Только разрозненные фрагменты, которые никак не состыковываются. Возможно, завтрашний разговор с Соломахом…
Договорить я не успел. Раздался звонок во входную дверь. Кубинец демонстративно уткнулся в телефонный справочник, показывая, что и на этот раз я не могу на него рассчитывать. Пришлось извиниться перед Лесником, подняться и идти самому. У Яна Табачника, как назло, был выходной, поэтому никто не спешил мне на помощь.