Вишня и никотин
Шрифт:
– Я солгала.
Я моргаю, уставившись на Зои. Девушка поворачивается к столу, взяв сахарницу, и спокойно насыпает в кофе белый песок, напевая мелодию под нос. Открываю рот, усмехаясь:
– Что ты имеешь в виду?
Сестра встряхнула кудрями, повернув голову, и взглянула на меня с высока. Так, как она это умеет.
– Я соврала про месть, - закусывает губу, взяв кружку в руки, и начинает мешать сахар ложкой.
Смотрю на неё, как на очередное чудо света, только которое охота скинуть с камнем на дно океана,
– Я не понимаю, - щурюсь.
– Да, Чарли, ты не понимаешь, потому что ни черта не знаешь, - она срывается, повышая голос, хотя видно, как старается быть тише.
– Да, я прятала письма, но мы пытаемся помочь ему.
Я подняла ладони перед собой, делая шаг назад:
– Погоди, что значит “мы”? Я не понимаю, что ты несешь!
– Мы пытаемся защитить его. Я, мама, папа - мы, черт возьми, скрывали письма, потому что Дилан не должен их видеть. А ты взяла, - девушка усмехнулась, - и все выдала.
Я растерялась, и теперь комок обиды застрял в горле, мешая нормально говорить:
– Но, но почему вы прячете его письма? И вы мне ничего не рассказывали, так что не моя вина, что все получилось так, - пытаюсь оправдаться перед собой же.
– Мы тебе не рассказывали, потому что вот, что вышло бы из этого, - разводит руки в стороны, поднимая брови.
– Видишь? Все, что произошло вчера, - это твоя вина. И отрицательный персонаж - это далеко не я. Это ты, Чарли.
Я буквально почувствовала, как эти слова толкнули меня в грудь. Смотрю на сестру, которая, кажется, пыхтит от злости:
– И мы тебе не расскажем, потому что ты - ребенок, и нихера не поймешь, чертова искательница справедливости и правды, - резко отворачивается к холодильнику, раскрывая его, ведь на кухню входит Дилан. Я так же реагирую, неловко почесав шею, и отступаю к столу, занимая свое место.
Мать, как ни в чем не бывало, проходит в помещение. Кажется, она отвозила куда-то Дилана. Надеюсь, она чувствует себя лучше.
“Я солгала”, “мы пытаемся ему помочь”.
Я не понимаю, каким образом, а главное, что это за помощь? Сейчас чувствую себя глупой девчонкой, которая все это время носила розовые очки.
Дилан чем-то болен. Моя семья скрывает письма от его родственников. Интересно, парень смог найти их?
Что происходит на самом деле в этом доме? В этом кругу, в этой семейной идиллии?
Чушь какая-то.
Подношу кружку к губам. Мать берет свой завтрак, садясь на свое место, а Зои опускается на стул напротив меня. Она поднимает глаза, кажется, мельком взглянув на Дилана. Парень явно не в настроении, ведь даже не прислушиваясь, можно услышать его тяжелые вздохи.
Раздражен.
Пытаюсь отвлечься, откашлявшись:
– Мам, как ты себя чувствуешь?
Женщина махнула ладонью у моего лица, ковыряясь в телефоне. Я мнусь, хлопая глазами, и обнимаю себя свободной рукой, опуская глаза в стол. Знаю, что Зои
Кажется, сестра пнула меня под столом ногой, и я поднимаю глаза, хмурясь, и обиженно надуваю щеки. Девушка щурит глаза.
Да что, черт возьми?!
Замираю, коснувшись кружкой губ. Дилан отодвигает стул рядом со мной, садясь. Вытягивает ноги под столом, отпивая кофе из своей кружки. Я вижу, нет, чувствую эту энергетику. Зои явно злится. Меня пробирает от её взгляда.
Ерзаю на стуле, отодвигая его чуть дальше от парня. Тот щурит глаза, мельком взглянув в мою сторону. Облизывает губы, вздыхая. Запускает пальцы в волосы, растрепав их.
И тишина. Молчание за столом.
Атмосфера изменилась.
Мать что-то ищет в меню телефона, подпирая подбородок ладонью, Зои пьет кофе, по-прежнему сохраняя вид непоколебимой и гордой женщины. Дилан молча постукивает пальцем по поверхности стола.
Я не могу этого вынести.
Сжимаю губы, собирая мысли в кучу, но тут до ушей доносится дверной стук.
Все за столом подняли лица, увидев мужчину, заглянувшего на кухню.
– Отец?
– Зои изогнула бровь, но мужчина не успел ничего ответить, как мама поднялась, громко бросив кружку в раковину, и помчалась прочь с кухни. Отец прикрыл глаза, когда она пронеслась мимо него, толкнув плечом. Я переглядываюсь с Зои, которая, кажется, растеряна не меньше.
– Привет, - как-то ровно и безрадостно поприветствовал отец, отвернувшись, и, думаю, поспешил за женщиной, окликая её по имени.
– Что с ними?
– шепчу, вытягивая руку, чтобы поставить кружку на стол, но, видимо, сегодня тот самый “мой день”.
Понятия не имею, как, но отпускаю кружку раньше, поэтому она падает мне на колени, и горячая жидкость обжигает кожу, заставив меня прошипеть ругательства под нос, вскочив со стула.
Кружка падает на пол, а по моим ногам стекает зеленый чай.
– Воу, - тянет Дилан, спокойно отпивая кофе. Слава Богу, он даже не смотрит в мою сторону, поэтому чувствую себя не так паршиво. Хватаю со стола тряпку, опускаясь на пол, и вытираю лужу. Зои откашлялась, закрывая на мою неуклюжесть глаза, и оставляет все комментарии при себе, чему я дико рада.
Тяну руку за кружкой, которая укатилась дальше под стол.
Я - тот тип людей, у которых руки растут из задницы. Да, признаю.
Касание. “Тычок” в щеку, и я автоматически реагирую, проглотив язык.
Дилан коснулся пальцем моей щеки. Грубо, будто бы дает подзатыльник, ругая за оплошность. Чувствую боль, распространившуюся по всей щеке. Затем еще тычок, и еще раз, поэтому я отпрянула, резко подпрыгнув на месте. Ударяюсь головой об стол, отползая. Зои хихикнула, в то время как сам парень продолжал спокойно пить свой кофе.