Витим Золотой (Роман 2)
Шрифт:
– Ничего, касатка, я не выдумывала... Говорю тебе, сидит у тебя, в твоей горнице баба с урядницкими погонами, молодая и красивая, ну чисто ангел небесный и глазками, как синими листочками, помаргивает... Сидит под Егорием-победоносцем и на меня смотрит, ласково так глядит... Я сначала думала, что это видение на меня сошло... Хотела крестным знамением себя осенить, а рученька-то у меня не поднимается... Три раза, а может четыре, прочитала шепоточком молитву, а она все на месте и даже улыбается, а потом спрашивает: "Вам кого, хорошая моя?" А у меня язык будто к нёбу прирос. "Ежели,
– Врешь ты все, стерва!
– разъяренно крикнула Стешка.
– От такой же слышу! Ты чего меня паскудишь? Чего ты на меня лаешься?
– Агашка вскочила и подняла голову.
Они стояли лицом к лицу и свирепо глядели друг на друга. Схватка могла состояться мгновенно и закончилась бы бог знает чем. Но Степанида почувствовала, что зашла слишком далеко, поэтому, облагоразумившись, быстро переменила тактику.
– Агашенька, родненькая, прости меня ради бога! Сама не знаю, чего мелю! Какая такая жена? Почему в мундире? Ну расскажи все толком, растолкуй мне, дуре! А может, ты шутишь?
– Вот не сойти мне с эфтого места! Пусть поразит меня гром господний!
– Агашка неистово перекрестилась на большую икону хмурого Николая-угодника.
– "Я ево жена!" Прямо так и заявила! А чего она мундер напялила, я и сама ума не приложу! Сидит ну чисто молоденький есаул, только без усиков...
На минутку Агафья умолкла и задумалась. Степанида стояла словно окаменевшая и тоже мучительно размышляла, что ей делать и как поступить. Теперь она поняла, что совершила непростительный промах, что слишком долго огрызалась и привередничала, тем самым толкнула свекра на такой решительный поступок.
– Я слышала, часом, что будто ездил он на Ярташкинские хутора и присмотрел там одну мужичку, - быстро проговорила Агашка.
– Может, ее и привез, а может, и обвенчался украдкой?
– Нет у него там никакой мужички, - возразила Степанида.
– Это я точно знаю!
– Погоди, Стешка! Постой!
– осененная какой-то догадкой, крикнула Агашка.
– Вспомнила-таки! Знаю я эфту кралю! Каторжанка с Синего Шихану. Видела ее вчерась в станице! Вышла она от писаря и у калитки с его татаркой о чем-то все шушукались! Значит, уговор давно был с дружком-приятелем... А ночью, наверное, обвенчались... А татарке этой все равно что поп, что мулла!.. То-то Санька ваш за вином ко мне явился... Вечером спрашиваю, а он, чертенок, окрысился на меня: "Чего пристала!" Так оно и есть!
– Я ей покажу жену!
Стешка накинула на плечи шубу и выбежала на улицу. Следом за ней помчалась и Агашка. По дороге она встречала идущих с ведрами казачек и каждой из них успевала таинственно сообщить, что Петр Лигостаев женился на каторжанке и что сноха сейчас бежит домой и хочет вытащить новоявленную свекровь за косы. Таким образом, весть о неслыханном поступке Петра быстро разнеслась по всей станице.
Войдя в ворота, Степанида столкнулась с Санькой. Он только что пригнал с водопоя скотину и впустил ее на задний двор.
– Что это у вас тут творится, а?
– хватая мальчика за плечи, задыхающимся голосом проговорила Степанида.
– Ничего, - легонько отводя ее руки, ответил Сашок.
– Как так "ничего"? Кого ночью отец привез? Чего молчишь? И ты с ним заодно! Говори же, - тормошила она его за плечи.
– А что я буду говорить... Пусти, тетя!
– Санька согнул голову и вырвался из рук разгневанной Степаниды.
– Ну привез и привез! Мне-то что?
– Мальчик угрюмо посмотрел на ее перекошенное злобой лицо и отвернулся.
– Отец где?
– Не знаю... Ушел куда-то...
– А она?
– Она тут...
– не сразу ответил Сашок.
– Я ей сейчас покажу!
– Степанида обошла Саньку сбоку и бегом кинулась к сеням, но не добежала.
Все в том же мундире, с открытой, аккуратно прибранной головой, с ведром в руках на крыльцо вышла Василиса и, увидев незнакомую женщину в пуховом платке и желтой шубе, остановилась. По искаженному лицу и взбешенному взгляду казачки Василисе нетрудно было догадаться, что это Степанида. Она не ожидала, что встретится с ней сейчас, но знала, что рано или поздно встреча такая будет - поэтому заранее приготовилась ко всему.
– Ты чего здесь, паскуда, разгуливаешь?
Стешка вдруг кинулась к крыльцу, схватила торчавшую в сугробе железную лопату и замахнулась ею на Василису. Та стояла, поджав губы, и даже не пошелохнулась.
– Ты что, сдурела, что ли!
– Санька подскочил к Степаниде. Схватив за черенок, сильно дернул его к себе и вместе со Стешкой повалился в сугроб.
– Ты что охальничаешь тут?
– поднимаясь и отряхиваясь от снега, крикнул Сашок.
– Как тебе не стыдно? Тетенька Василиса, выплесните эти помои ей на голову, может, она маненько остынет!
– Не надо, Саня, - тихо проговорила Василиса и посмотрела на ворота.
В калитке стоял Петр Николаевич. Он видел, как мальчик повалился со снохой в снег, и слышал его слова.
– Нет, надо!
– подходя ближе, громко проговорил Лигостаев.
– Надо ее охладить!
– подтвердил он.
– Что вы!
– Василиса схватила ведро обеими руками. Глаза ее умоляюще и просительно глядели на поднимающегося по ступенькам Петра. Больше всего ее поразил не приход Петра Николаевича, не отвратительная брань снохи, а поступок Саньки.
Петр взял у нее ведро и, обняв за плечи, завел в сени.
– Ты иди, иди, не надо с ней вязаться... Тут я уж как-нибудь сам... Ступай в избу, готовь там что-нибудь, печку топи, сейчас гости придут...
– Ты уж не обижай ее, - прошептала Василиса и, порывисто поцеловав взволнованного Петра, ушла в кухню.
Петр вернулся на крыльцо, попросил Саньку принести зарубленных кур и показал место, где они были спрятаны.
Степанида уже встала, вылезла из сугроба и, всхлипывая, отряхивала рукавом вывалянные в снегу полы шубы. Она чувствовала, что первую битву окончательно проиграла.