Виткевич. Бунтарь. Солдат империи

Рудницкий Артем

Поход против бунтовщиков возглавил лично Перовский, его сопровождал Виткевич. Сопротивления толком не последовало и губернатору оставалось лишь поручить генералу Циолковскому наказать виновных.

Перовский, как и многие его единомышленники, видел в Средней Азии не только источник проблем и «головную боль», но и многообещающие перспективы. Просто нужно было расчистить дорогу для полнокровного экономического взаимодействия. Торговля, незначительная по сравнению с общим российским внешнеторговым оборотом, могла вырасти в разы. Отечественные промышленные изделия пользовались все меньшим спросом в Европе, которая отводила России место своего аграрно-сырьевого придатка, а на Востоке, в отсутствие западной конкуренции, как считалось, можно было добиться известного преимущества.

Однако следовало торопиться, учитывая, что у России имелся могущественный геополитический соперник – Великобритания, традиционно чинившая ей помехи в Европе, и теперь,

похоже, собиравшаяся аналогично вести себя в Азии («твердили мы весь век, что гадит англичанка» [133] ) – В Азиатском департамента МИД России, с которым Виткевичу еще предстояло познакомиться, Великобританию воспринимали без сантиментов: «жестока, несправедлива и капризна к своим соседям на Востоке, зная влияние наше и стремясь уничтожить нас непрямо» [134] .

133

Из стихотворения Николая Вентцеля.

134

АВПРИ. СПб, Главный архив I-9,1834–1847, оп. 8, д. 7, л. 21 об.

На фоне этой угрозы ничтожными казались козни хивинцев, кокандцев или неприязнь со стороны Бухары. Со всем этими «мелочами» можно будет справиться, если только в регионе не утвердятся англичане. Так в 1820-е и в начале 1830-х годов, когда начиналась одиссея Виткевича, созревали условия для Большой игры.

М. Н. Муравьев доходчиво выразил беспокойство Петербурга в связи с британской экспансией:

«Сильнейшая соперница, постоянно противоборствующая влиянию нашему на Востоке, была и есть Англия. Не подчиняясь никакой политической отчетности, Англия с систематическим постоянством распространяет не только нравственное влияние, но и материальную власть и владычество свое на все части Азии, доступные флоту и сухопутной армии ее. Утверждая, таким образом, безотчетно, влияние свое на дела Востока, Англия в то же самое время, бдительно следит за ходом нашего нравственного влияния в Азии. Всякое политическое движение наше в Турции и Центральной Азии делается немедленно, с одной стороны, предметом дипломатических переговоров между министерствами, а, с другой стороны, предметом политической деятельности английских агентов для парализирования или уничтожения вовсе даже вновь народившегося влияния нашего. Исторические факты доказали нам, что для достижения сей последней цели их все средства подручны англичанам, и там, где недостаточно действует золото их, действуют заговоры, клевета, устрашение и мщение» [135] .

135

Из бумаг графа М. Н. Муравьева. Записки о русской политике в Средней Азии. С. 277.

В среде либералов и революционеров Муравьев считался фигурой одиозной, это объяснялось его ролью в подавлении польского восстания 1863–1864 годов («Муравьев-вешатель») и проводившейся им русификаторской политикой. Однако внешнеполитические оценки графа отличались адекватностью и точностью, в унисон с ним мыслили практически все русские участники Большой игры с самых ее первых раундов.

Растущие аппетиты Туманного Альбиона вызывали нескрываемое возмущение, примыкавшие к границам России континентальные азиатские области рассматривались как естественный объект ее имперской экспансии и никак не британской. Уступать англичанам не хотелось, и в Петербурге с тревогой отслеживали попытки заморских конкурентов внедриться в область российских интересов. Это относилось, в частности, к посещению Бухары представителями Ост-Индской компании Уильямом Муркрофтом и Джорджем Требеком в 1825 году и Александром Бернсом в 1832 году.

Ни у Великобритании, ни у России не было дипломатических отношений с Бухарой и другими среднеазиатскими ханствами, поэтому отдельные миссии посланников и торговые делегации являлись единственным способом навести мосты с этими государствами, собрать о них информацию, склонить на свою сторону. Излишне говорить, что направлявшиеся туда эмиссары были людьми служивыми и занимались как дипломатией, так и разведкой. Об этих путешественниках, которые приобрели ореол романтических героев (и нередко мучеников), написал сотрудник Ост-Индской компании граф Эдуард де Варрен.

«Эти лица странствуют на свой собственный счет или на счет правительства; они проводят долгие годы, не видя ни одного европейца, и долгое пребывание среди диких племен придает их внешности нечто почти столь же дикое, как и нравы тех, с кем они были связаны. Иной раз можно увидеть человека с бородой, отращенной за много лет, в наряде, имеющем весьма мало следов Европы, с кожей, получившей

свою окраску под южным солнцем, и со взором, усвоившим его огонь. Покрывающие верхнюю губу густые усы, спокойное, но суровое, энергичное, характерное выражение с трудом позволяют признать в таком человеке англичанина; в нем больше от испанца или араба. Его голова имеет лоб обширный и гордый; густые кудри волос слегка посеребрены; можно прочесть на его челе три качества, существенных и необходимых для избранной им роли: дух предприимчивости, отвага, призвание политика. Какое глубокое и интимное понимание человеческого сердца должен он иметь! Через сколько опасностей, волнений, приключений и катастроф должен он пройти! И вот возникает естественный вопрос: как же закончится эта жизнь? Наградами и почестями, воздаваемыми благодарной родиной, или мученичеством? Узрит ли он вновь скромный кров отца своего или вдали от своих станет жертвой кинжала или яда? Таков пионер английского величия! Это Поттинджер, это Стоддард, это Конноли, это Александр Бернс! Новые Колумбы – открыватели новых миров, прокладывающие новые пути для промышленности, создающие новые рынки для торговли; орудия, которые всегда должны создавать ловкое и великодушное правительство, предоставляя патриотизму двойное воздаяние: богатство и славу в конце карьеры» [136] .

136

М. Гус. Дуэль в Кабуле. С. 19–20.

Отлично написано, но почему только об англичанах? Русские не отставали от них, подчас превосходя храбростью, мужеством и находчивостью, да и чаще отправлялись в Среднюю Азию.

Еще в петровские времена предпринимались попытки проникнуть в этот регион, которые продолжались на протяжении всего XVIII века. С началом нового столетия усилия в этом направлении приобрели систематический характер. В 1803 году из Орска в Бухару вышел вооруженный караван под начальством поручика Якова Петровича Гавердовского. В 1813–1814 годах в Коканд прибыл переводчик Отдельного Сибирского корпуса Филипп Михайлович Назаров. В 1819–1820 годах в Хиве находилась экспедиция штабс-капитана Николая Николаевича Муравьева-Карского, а в Бухаре в 1820–1821 годах – экспедиция дипломата и ученого Александра Федоровича Негри и барона Мейендорфа.

Все эти предприятия были сопряжены с большим риском и не всегда заканчивались благополучно. Это относилось и к англичанам, и к русским. Муркрофта и Требека, судя по всему, отравили на севере Афганистана, в Андхое и Мазари-Шарифе. Об этом упоминали Демезон [137] и Бернс. Последний писал: «Участь Муркрофта также печальна; ибо он и его товарищи погибли от лихорадки, но и тут также можно подозревать насильственную смерть» [138] . Самого Бернса не миновала трагическая участь. В 1842 году, на исходе Первой англо-афганской войны, его растерзала разъяренная толпа в Кабуле.

137

П. Демезон, И. Виткевич. Записки о бухарском ханстве // http:// www.vostlit.info/Texts/rus4/Vitkevich/pred.htm.

138

Путешествие в Бухару лейтенанта Ост-индской компанейской службы Александра Бернса. Ч. 2. С. 279; см. также С. 351.

Экспедиционный корпус Александра Бековича-Чер-касского (хивинский поход 1717 года) был практически полностью уничтожен хивинцами. На Гавердовского напали казахи, разграбившие караван и заставившие его вернуться назад. В 1825 году потерпел неудачу поход в Бухару Циолковского (тогда еще полковника), сопровождавшего торговый караван. В Кызылкумах его атаковали кочевники и после двухнедельных стычек русские повернули обратно, бросив в пустыне все товары. Огромные лишения и тяготы выпали на долю вооруженной экспедиции полковника Федора Федоровича Берга, посланной в Хиву с требованиями возместить убытки, причиненные разграблением каравана Циолковского, и отпустить всех русских пленных без выкупа.

В азиатских пределах приходилось проявлять хитрость и изворотливость. Муравьев-Карский, чтобы добраться до хивинской столицы Ургенча, изображал захваченного русского офицера, а проводники – его конвоиров. Затем он по-настоящему лишился свободы и в заточении ожидал встречи с ханом.

Любые шаги в отношении среднеазиатских ханств нуждались в тщательной проработке, которую нельзя было поручить людям несведущим. Повышался спрос на специалистов-экспертов, владевших восточными языками и ориентировавшихся в мире, принципиально отличавшемся от европейского. Для Перовского, присматривавшего дельных людей, именно это являлось главным критерием, все прочее отбрасывалось как второстепенное.