Виткевич. Бунтарь. Солдат империи
Шрифт:
Наверное, выбор Виткевича стал результатом мучительных раздумий. Как и всякому человеку, ему хотелось реализовать себя и, добиваясь этого, он в конечном счете взял реванш, одержал победу в борьбе с государственной машиной, пытавшейся раздавить его, уничтожить как личность. К тому же его обуревала жажда познания, постижения всего нового, жизни людей Востока, их культуры. Кто знает, какой могла быть его судьба, проживи он дольше.
Но, вероятно, сработал и другой фактор. В величии великой империи было свое очарование, против которого сложно было устоять. «…Размах, могущество Российской империи гипнотизируют ум, тем более ум, наклонный к кипучей деятельности, а не к созерцанию…» [127] . Отблеск имперской славы падал на каждого солдата, который не протирал штаны в душных кабинетах, не перебирал скучные бумажки испачканными в чернилах пальцами,
127
М. Гус. Дуэль в Кабуле. С. 39.
«Полоса пограничная идет»
В марте 1833 года неожиданно умирает Сухтелен и на посту губернатора его меняет генерал-майор Василий Алексеевич Перовский. Это известие встревожило оренбургское общество. Сухтелен славился как правитель мягкосердечный и высококультурный, а Перовский к тому времени приобрел репутацию чиновника сурового, жесткого и даже жестокого, без колебаний каравшего недовольных его действиями. Однако действительность оказалась не столь ужасной и оренбуржцы вскоре убедились, что новый губернатор – личность разносторонняя и наряду с недостатками обладает некоторыми достоинствами.
В ту пору ему исполнилось 38 лет, и он стал самым молодым губернатором Оренбурга. Видный военачальник, герой Отечественной войны 1812 года и русско-турецкой войны 1828–1829 годов, любимец императора, Перовский располагал немалыми возможностями для развития края и продвижения российских интересов на Востоке.
Менее всего он походил на ретрограда или реакционера, не чурался либерально-демократических идей. Дружил с видными деятелями культуры, с В. А. Жуковским и А. С. Пушкиным, которому помог посетить Оренбург для работы над «Историей Пугачева». Василий Алексеевич одно время состоял в тайных декабристских организациях – «Союзе благоденствия» и «Военном обществе», но в критический момент не взял сторону бунтовщиков и остался верным присяге. Это была одна из причин, почему он пользовался уважением и доверием Николая I [128] .
128
См. об этом подробнее: В. А. Шкерин. Ян Виткевич и Оренбургский губернатор Василий Перовский. С. 132.
О Перовском сохранились различные отзывы современников, подчас диаметрально противоположные. Многие, как генерал Чернов, видели в нем образованного и здравомыслящего государственника, хоть и с крутым нравом. Но управлял он «хорошо, установив спокойствие и порядок в крае» [129] . Русский историк и архивист П. Л. Юдин писал о Перовском как об умелом, но строгом правителе: «Я не могу, конечно, взять на себя столько смелости, чтобы составить полную биографию этого недюжинного администратора… Я хочу только по вновь добытым сведениям из местных (оренбургских) архивов, дополнить прежние о нем данные и исправить встречающиеся в них погрешности, и попутно привести и те еще сохранившиеся о нем (немногие уже) рассказы, которые, как предания, передаются из уст в уста, от поколения к поколению, от отца к сыну, от дедов – внукам. Рассказы эти заставляют потомков проникаться тем же особенным чувством, какое питали сослуживцы и подчиненные, солдаты и простой народ, видя в нем строгого начальника, но, вместе с тем, честного человека, справедливого карателя и милователя, для которого были все равны, начиная от знатного барина и кончая серым мужичком».
129
Записки генерал-майора Ивана Васильевича Чернова // http:// litlife. club/br/?b=304754&p=7.
Перовского называли наряду с Сухтеленом лучшим генерал-губернатором Оренбургского края. А вот Тарас Шевченко замечал в нем, прежде всего, «бездушного сатрапа и наперсника царя», грабившего «вверенный ему край». О жестокости губернатора (правда, не называя его имени) написал Лев Толстой в рассказе «За что?» [130] .
При всем разбросе мнений позволим себе все же присоединиться к первой группе оценок. Какими бы отрицательными личными качествами ни отличался Перовский, объективно он заботился об интересах России, укреплении ее безопасности, военно-политического
130
В. А. Шкерин. Ян Виткевич и Оренбургский губернатор Василий Перовский. С. 128–130; Записки генерал-майора Ивана Васильевича Чернова //club/br/?b=304754&p=i2.; П. Л. Юдин. Граф В. А. Перовский в Оренбургском крае // http:// www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M. Asien/XIX/1820-1840/ Perovskij_V_A/text4.htm; T. Шевченко. Щоденник // izbornyk.org. иа/ Shevchenko/ shevs о i.htm;
Оренбургский край играл двуединую роль: барьера, защищавшего Россию от посягательств на ее территории, и связующего звена между ней и азиатскими соседями. При этом приходилось учитывать интересы Персии, Афганистана, а также Великобритании, стремившейся расширять свои владения. В Оренбурге, отмечали В. Г. Баловников и Н. А. Халфин, «начинались… зачастую и определенные политические ходы. Появление в этом городе весьма влиятельного, близкого к Николаю I сановника в значительной мере было связано и с тем, что обстановка в соседних краях в начале 30-х годов существенно обострилась» [131] .
131
В. Г. Воловников, Н. А. Халфин. Предисловие // П. Демезон, И. Виткевич. Записки о бухарском ханстве //info/Texts / rus4 / Vitkevich / pred.htm.
Казахи, селившиеся к югу от Оренбургского края, еще в начале XVIII века в большинстве своем признали себя подданными русского царя. Петербургу это было выгодно – создавалась буферная зона, прикрывавшая границы империи.
Еще южнее располагались возникшие в глубокой древности Хива, Бухара (Бухария, или Бохария, как называли ее русские) и Коканд. Петербург привлекала торговля с этими ханствами, через которые открывались пути в Китай и дальше, в страны южных морей.
Среднеазиатские феодально-рабовладельческие государства с населением около пяти миллионов человек относились к Российской империи с изрядной долей недоверия, как, впрочем, и к другим европейским державам. Правившие там династии не без оснований опасались, что взаимодействие с технологически более развитой цивилизацией разрушит их средневековые устои, обрекая на участь колоний и протекторатов.
В первую очередь Российскую империю интересовало Бухарское ханство – крупнейшее и наиболее населенное государство Средней Азии, занимавшее к тому же центральное место в регионе, в том числе в торгово-экономической сфере. Бухарские купцы были очень активны на российских рынках [132] . Из России в Бухару шли поставки металлов (медь, сталь, железная руда), бумаги, сахара. Вместе с тем правители ханства бдительно следили за тем, чтобы такого рода активность не приводила к усилению российского влияния. В каждом чужеземце подозревали соглядатая и шпиона.
132
Там же.
С Кокандом русские враждовали – всю первую половину XIX века шла борьба за право доминировать в Казахстане. Конфронтационно развивались и отношения с Хивой, пытавшейся установить свой контроль над жузами. Казахи страдали от поборов, разбоев и грабежей хивинцев, которые держали в страхе купцов, передвигавшихся по их территории. «Укрощение Хивы» рассматривалось как одна из первейших задач русской политики в Средней Азии.
В Хиве и в других среднеазиатских ханствах находилось в плену немало русских подданных, которых эксплуатировали как рабов. В Петербурге не забывали о них, и оренбургской администрации было поручено способствовать их освобождению.
Перовский приобрел известность как человек амбициозный, властный, твердо намеренный обеспечить порядок и безопасность на вверенных ему землях, при необходимости самыми суровыми методами. Правил твердой рукой, пресекая разбой и любые выступления против власти. Однажды в горной местности вблизи Златоуста взбунтовалось несколько десятков тысяч башкир и государственных крепостных, в результате чего горожане в страхе провели несколько дней, приготовившись к обороне. Башкиры протестовали против строительства церквей (в действительности местная администрация собиралась строить магазины, но указания на сей счет носили невразумительный характер), а государственные крепостные опасались, что их продадут частным гражданам.